Статья размещена с разрешения автора
А.В.Тутов
Подъесаул ЕЕКВ
Генерал Черняев: бросок в Азию
( Взятие Ташкента русскими войсками 18 июня 1865 года )
1. Генерал Черняев
Родился 3 ноября 1828 года в селе Тубышки Могилёвской губернии в небогатой дворянской семье, с 1840 г. проходил курс в Дворянском полку и в 1847 г. был выпущен в Лейб-гвардии Павловский полк. Затем окончил курс в академии генерального штаба, по окончании которой получил назначение в Дунайскую армию. В составе Мало-Валахского отряда, принял участие в Венгерском походе 1849 г.
Осенью 1854 г. в составе 4-го корпуса был направлен в Крым на помощь князю Меншикову. Под Севастополем участвовал во всех делах гарнизона, начиная с битвы под Инкерманом 24 октября 1854 г., за отличие в которой был награждён орденом св. Владимира 4-й ст.; состоял при генерале Хрулеве, действуя большей частью на Малаховом кургане. «За отличие, храбрость и примерное мужество при героической защите Севастополя и за отбитие штурма 27 августа 1855 г.» был награждён золотым оружием с надписью «За храбрость» и произведён в подполковники.
По окончании войны был начальником штаба 3-й пехотной дивизии, затем переведён в распоряжение оренбургского генерал-губернатора Катенина.
В 1858 г. принял участие в экспедиции Бутакова по Аральскому морю, командовал отрядом, посланным на помощь жителям Кунграда, восставшим против хивинского хана.
В 1859 г. послан на Кавказ в распоряжение графа Евдокимова; по замирении Кавказа опять служил в Оренбургском крае, в должности начальника штаба при генерале Безаке.
В 1864 г., вследствие разногласия с последним по вопросу об управлении башкирами, вернулся в Санкт-Петербург. Тогда предстояло провести в Средней Азии соединительную укреплённую линию между двумя степными губерниями — оренбургской и сибирской, для чего требовалось занять несколько укреплённых пунктов в пределах промежуточной территории, которая тогда номинально входила в состав Кокандского ханства; осуществление этого проекта было поручено полковнику Черняеву, с назначением его начальником особого западносибирского отряда.
Отправившись в 1864 г. в город Верный, где формировался отряд, Черняев приступил к своей задаче с весьма ограниченными средствами; расходы по экспедиции должны были покрываться остатками интендантских сумм Западносибирского округа. Небольшой отряд Черняева захватил крепость Аулие-Ата и взял штурмом Чимкент (в июле 1864 г.), считавшийся неприступным; войска проникли в крепость по водопроводу, через сводчатое отверстие в стене крепости, и гарнизон был до того поражен внезапным появлением неприятеля внутри городской ограды, что не оказал почти никакого отпора.
2. Предпосылки и причины организации похода на Ташкент
После взятия в июле 1864 года русскими войсками под командованием М. Г. Черняева[1] штурмом Чимкента военно-политическая обстановка заставила Черняева предпринять активные действия по установлению русского контроля над Ташкентом[2]. Первая неудачная попытка овладеть Ташкентом была предпринята Черняевым осенью 1864 года. 1 октября 1864 года 8,5 роты пехоты при 12 орудиях подошли к Ташкенту со стороны Чимкентской дороги (со стороны Юнусабада) и стали лагерем в местности Ак-Курган. 15 ноября подполковник Обух добился разрешения Черняева на штурм города. Две роты русского отряда пошли на штурм городской стены, но были встречены шквальным огнем. С большим трудом Черняев смог выручить залегших под обстрелом во рву у городской стены солдат Обуха, сам полковник Обух в этом бою был смертельно ранен. После этого Черняев отступил к холмам на городище Минг-Урюк.
Братская могила в Обуховском сквере Ташкента (5)
Русский отряд встал лагерем близ саларского моста на Куйлюкской дороге. При этом штурме погибло 18 человек, включая двух офицеров, 60 человек были ранены, включая двух смертельно раненных офицеров — подполковник Обух и подпоручик Рейхард умерли от ран в Чимкенте.Кокандцы, оборонявшие Ташкент, спустившись в ров, сняли одежду и отрубили головы у шести убитых солдат, оставленным во рву. Нацепив их головы на пики, они пронесли их по городу.
После отступления русских войск около 3000 ташкентцев бежало из Ташкента в города, занятые русскими, например Туркестан и Чимкент, так как боялись прихода и расправы кокандцев.
3. Начало экспедиции
Черняев вышел из Чимкента 23-го апреля 1865 года с отрядом из 8-ми рот пехоты, 2-х сотен казаков, при 10 орудиях, и во время осады Ташкента к нему подошли две роты и два орудия.
Черняев, имея небольшие силы для непосредственного штурма города, решил принудить Ташкент к сдаче строгой блокадой и голодом, отведя от него воду. Для этого необходимо было взять крепость Ниязбек, расположенную в 30 верстах от Ташкента, в том месте, где громадные оросительные каналы Ташкента берут воду из реки Чирчик.
4. Бой с войсками кокандского хана
Заняв Ниязбек, Черняев двинулся к Ташкенту и остановился, выжидая благоприятной обстановки в 8 верстах от него, на холме Сарытюбе.8 мая 1865 года один конный, а другой пеший отряд русских войск с одной пушкой встретились с кокандскими войсками на берегу Салара в местечках Алтын-тепа и Курганчи Назарбека (недалеко от Салара). Кокандские силы были развернуты по правому берегу арыка Дархан, (вблизи ул. Урицкого (ныне Ниязбекская) и Пушкина современного Ташкента). После ожесточенного боя русские отряды отступили к Шортепе.
Но на другой день, 9-го мая, основные русские силы были атакованы всеми лучшими силами Кокандского ханства, только накануне пришедшими из Коканда на выручку Ташкента вместе с правителем ханства муллой Алимкулом. Мулла Алимкул с 40 тысячным отрядом, в числе которого было до 10 тысяч регулярной, форменной пехоты, при 40 орудиях, на рассвете, с залпами из всех орудий, напал на русский лагерь, но, после 2 часового боя был разбит на голову и, как оказалось впоследствии, сам был смертельно ранен.
Вид местного населения Туркестана конца XIX века, Почтовая открытка, до 1900 г.
После смертельного ранения муллы Алимкула, внесшего расстройство в ряды защитников города, Черняев мог бы тогда же взять Ташкент, но он не решился рисковать своими небольшими и единственными силами. Кроме того, он был уверен, что отсутствие воды и возможно тесная блокада неминуемо отдадут ему в руки город, решил выжидать благоприятных обстоятельств. Между тем, из Ташкента получены были сведения, что бухарская партия в городе (то есть сторонников перехода города под власть эмира Бухары), состоящая из военных и духовенства, взяла вверх над русской партией, состоящей из торгового, промышленного и земледельческого классов, желавшей подчинения Ташкента русскому влиянию, и что город послал депутацию в Бухару к эмиру с предложением верноподданства. Это заставило Черняева сойти с кокандской дороги на восточной стороне Ташкента, и перейти на бухарскую (самаркандскую) дорогу на южной стороне города. Черняев, укрепив Сарытюбе, как промежуточный опорный пункт, поставил свой отряд между Чиназом и Ташкентом.
5. Принятие решения о штурме города
Между тем, ташкентцы, вынося значительные лишения осадного положения, не думали, однако, покориться русскому отряду. В таком состоянии сложившееся положении сохранялось до середины июня, когда получены были сведения, что бухарский эмир, созывает со всего Бухарского ханства боевые силы и собирает в Уратюбе громадную армию, а сам уже выступил с регулярными войсками из Самарканда с целью выручить Ташкент и установить над ним свое влияние.
Полученные сведения вывели Черняева из выжидательного положения, и он решился на чрезвычайно смелый шаг: овладеть Ташкентом штурмом, оставаясь в значительном численном меньшинстве. В противном случае, ему пришлось бы идти на встречу эмиру, оставив в тылу Ташкент с 15.000 гарнизоном, и очутиться, таким образом, между двух огней, или снять блокаду и вернуться на Чимкентскую дорогу, предоставив Ташкент эмиру. Черняев хорошо понимал, что такое отступление нанесло бы непоправимый удар престижу России и значительно осложнило бы положение русских в Средней Азии в целом, что было бы равносильно действительному поражению. Таким образом необходимо было взять Ташкент до прихода основных сил эмира бухарского, тем более, что генерал Черняев, по своим вполне верным военным соображениям, мог рассчитывать на успех. Гарнизон города, хотя и значительный, но по обширности оборонительной линии, был разбросан на громадном 24-х верстном протяжении и потому, при внезапном нападении, не мог сосредоточиться быстро в одном пункте против нападающего. Также и артиллерия, размещенная на множестве барбетов, не могла быть скоро сосредоточена для обороны в одном пункте. Следовательно, обстановка диктовала требования напасть внезапно и в таком пункте, где никто не ожидает штурма. По взятию же городской стены и крепости, по расчёту Черняева вверх естественно возьмет русская партия города и поможет окончательно овладеть городом.
6. Начало штурма
В ночь на 6-7 июня была предпринята разведка боем с юго-западной стороны города. В нём участвовало 2,5 роты с 4-мя орудиями под командованием подполковника Краевского.
Отделив из своего отряда гарнизон для защиты Ниязбека, для полевого укрепления Сарытюбе, для такого же укрепления на Ногай-кургане и, кроме того, выделив 2 роты и 2 орудия и полсотни казаков для занятия отдельным отрядом кокандской дороги на Куйлюке, Черняев имел в своем главном отряде перед штурмом, всего около 1.000 штыков и сабель. И вот с этими небольшими силами он ночью 15 июня начал штурм Камеланских ворот города.
Впереди шли егери (стрелки или снайперы) и штурмовая колонна, под началом штабс-капитана (впоследствии генерал-лейтенанта) Абрамова, в версте за штурмовой колонной шёл майор Делакроа с 2 ротами и 2 орудиями, за ним в версте шёл подполковник Жемчужников с 2 ? ротами резерва при 4-х орудиях. На окраине города, вернее в пригородных садах был расположен арриергард из взвода пехоты и 1 сотни казаков, прикрывавший часть обоза и сообщение с маленьким полевым укреплением на Ногайкургане в 3 верстах от садов, где и находился весь главный обоз отряда. Начальник отряда со своим маленьким штабом и казачьим конвоем находился позади штурмовой колонны.
В 2 часа утра штурмовая колонна подошла версты на 1 ? к стене городской, сняла штурмовые лестницы с верблюдов и понесла их на руках. Егери направлены были садами по обе стороны дороги, а колонна шла несколько позади, также придерживаясь садов. Колонна двигалась с такой тишиной, что егери подошли к самой стене незамеченные неприятельским караулом, выставленным впереди ворот, который открыл движение колонны, когда она уже наткнулась на него с лестницами. В одно мгновение караул был смят, а егери в миг поставили лестницы и уже лезли на стену. Все это совершилось так быстро, что защитники ворот до 500 человек регулярной пехоты, никак не ожидавшие такого сюрприза, со сна были охвачены паникой и оказали весьма слабое сопротивление; большая часть бежала и только незначительная часть её легла на месте. В числе первых полезли на стену ротмистр (впоследствии полковник) Вульферт, поручик (впоследствии генерал)Пётр Михайлович Шорохов и священник Малов (впоследствии протоиерей, имеющий митру и орден св. Анны 1-й степени, первый настоятель Ташкентского военного Спасо-Преображенского собора. Овладев воротами, часть людей немедленно стала отваливать ворота, наглухо заваленные землей, остальные бросились занимать ближайшие сады и дома, между тем подошёл майор Делакроа. Тогда Черняев направил Абрамова с 500 человек направо, вдоль стены, на соединение с куйлюкским отрядом, состоящим из двух рот при 2 орудиях и сотни казаков, под начальством полковника Краевскаго, которому приказано было, снявшись с позиции на Куйлюке, подойти ночью к городской стене, но не открывать себя, пока не будут сами открыты или не услышат выстрелов главного отряда.
Быстро и смело бросился Абрамов по дороге, между садами и стеной; но с первого же барбета был встречен артиллерийским и ружейным огнем и отчаянным сопротивлением 200 сарбазов (регулярная пехота). Решительным натиском неприятель был опрокинут и уничтожен, орудия заклепаны и сброшены в ров и Абрамов двинулся далее. За первым был взят штыками такой же второй барбет с орудиями, за вторым третий взят был с боя; последующие же затем были оставлены защитниками, скрывшимися в город. Абрамов, заклепав и сбросив с барбета в ров орудия, двигался далее, пока не дошёл до кокандских ворот, занятых сильным гарнизоном неприятеля, перестреливавшимся с отрядом полковника Краевскаго. Услышав в тылу своем крики «ура!», гарнизон бросился в город и таким образом Абрамов без сопротивления соединился с куйлюкским отрядом. Приняв к себе пехоту этого отряда, поднявшуюся на стену на ямках и ружьях, Абрамов двинулся далее, а полковник Краевский с казаками и четырьмя конными орудиями бросился на перерез бегущему в недалеком расстоянии из города неприятелю к кашгарским воротам.
7. Уличные бои в городе
Между тем Черняев, вызвав к воротам резервы, послал вслед за Абрамовым майора Делакроа с 2 ротами и одним орудием. Прибежавшие резервы направлены были занять кругом ближайшие сады, дома и улицы, которые опомнившийся неприятель стал уже снова занимать, и из-за глинобитных домов открыв огонь по цепи русских стрелков. Отбросив неприятельские отряды в глубь города, Черняев ввел в городские улицы подле ворот, два легких и три батарейных орудия и открыл огонь по городу и затем, стянув к воротам и арриергард, устроил подле ворот перевязочный пункт — раненых и убитых уже набралось не мало.
Штурм Ташкента. Русская конница врывается в город, очищая ход для наступающей пехоты.
Рисунок Н.Каразина,1893 г.
Почти вслед за Делакроа Черняев отправил по той же улице подполковника Жемчужникова с 2 ротами при 2 орудиях на подкрепление Абрамова и для занятия цитадели. Таким образом, разослав по частям войска, Черняев оставил себе у Камеланских ворот только около 200 человек пехоты и полсотни казаков (остальные казаки также были разосланы). Эти силы занимали на версту от ворот две большие улицы, сады и сакли и служили прикрытием орудиям и воротам. Задний же фас позиции со стороны садов оберегала милиция из сыр-дарьинских, семиреченских и также из вновь покоренных киргизов.
Хотя Делакроа двинулся тотчас же вслед за Абрамовым, но он обнаружил, что все барбеты вновь занятыми неприятелем, так что почти каждый пришлось ему брать снова штыками. Также и Жемчужников, шедший вслед за Делакроа, находил барбеты вновь занятыми сарбазами, которых приходилось также выбивать огнем и штыками. Делакроа, дойдя до кашгарских ворот, открыл их и впустил в город с артиллерией и казаками полковника Краевскаго, а Жемчужников, заняв цитадель, в 1 ? часов утра, присоединился к ним.
Согласно указанному плану действий, они остановились между кашгарскими и коканскими воротами, где была ханская ставка, ожидать возвращения Абрамова для того, чтобы, по соединении с ним, действовать совокупными силами, или порознь, как укажут обстоятельства, и спустя несколько времени послали по разным улицам партии от 25 до 50 человек для открытия его и в случае надобности, чтобы оказать ему помощь. Абрамов с 450 человек (к нему присоединились, как сказано выше, 2 роты куйлюкского отряда) отправился далее вдоль городской стены к карасарайским воротам, около которых по преимуществу располагалась русская партия города, с целью оказать на неё влияние. Дойдя до карасарайских ворот, Абрамов повернул влево в город, чтобы выйти прямее к указанному пункту между кашгарскими и коканскими воротами. Но лишь только он вдался в городские улицы, как встретил самое упорное сопротивление — пришлось почти каждый шаг брать боем. Защитники города засели за глинобитными заборами, за деревьями, на деревьях, устроили на улицах баррикады; нужно было выбивать их огнем и штыками и снова встречать такое же сопротивление! Толпа до того была нафанатизирована духовенством, сзывавшим в центре города народ на защиту ислама и домашнего очага, что не только бросались на наших солдат со штыками, пиками, айбалтами (топорики на длинных палках), но и с голыми кулаками — и конечно попадались на штыки. Молодцы Абрамовские уже выбивались из сил, отбиваясь от преследующего на каждом шагу неприятеля и неся своих раненых и убитых — и весьма кстати встретили, правда уже вблизи ханской ставки, высланную им оттуда на встречу небольшую партию.
Когда Абрамов соединился с отрядами Краевскаго, Жемчужникова и Делакроа у них образовалась внушительная сила почти в 900 человек. Стоявшие на ханской ставке не знали, где Абрамов, цел ли он, не затерт ли, не задавлен ли на улицах города? Бывшие с Абрамовым шли все вперед и не знали, что делается позади, не знали, встретят ли они на ханской ставке кого- нибудь; не знали что с Черняевым, удерживает- ли он Камеланские ворота? И вдруг они сходятся целы, почти невредимы, дело не потеряно, Черняев держится! И теперь они становятся уверены, что могут захватить город. И солдаты прыгали от радости, целовались между собой, при встрече песни запели, пустились в пляс!
Но вот прискакал гонец садами с конвоем казаков, — Черняев требует войска назад, к позиции: на него наседают отряды из центра города.
После ухода Жемчужникова от Камеланских ворот, с 5 часов утра до 2 часов пополудни, здесь было почти все спокойно; слегка наседавший из садов и улиц неприятель был легко отбрасываем назад. Но с двух часов дня атаки неприятеля значительно усилились! Все имеющиеся наличные силы Черняев разослал по окружающим садам, строениям и улицам, так что у него оставалось только 18 человек пехоты, несколько казаков и лазаретная прислуга, занятая перевозкой раненых. Но и 18 человек пришлось послать на подкрепление в улицу, ведущую прямо в центр города на базар. Защитники города забаррикадировали все улицы и вооружили их орудиями. Пришлось брать баррикады уже штыками. Но с слабыми силами удаляться в глубь города было невозможно, поэтому приходилось оставлять взятую баррикаду и, опрокинув неприятеля, отступать назад к воротам. Тогда неприятель снова устраивал баррикаду и снова наседал на цепь стрелков. Так держался Черняев до 5 часов, когда стали подходить к нему Абрамов, Жемчужников и другие. Прибывшими войсками быстро очищена была вся окружающая камеланские ворота местность. В это время явилась депутация от торговцев и аксакалов (старшина) города с изъявлением покорности от торговцев и хлебопашцев.
Но тогда же получено было сведение, что на базаре, в центре города, собралось до 15 тысяч защитников, которые клялись на Коране умереть за веру и за город. Тогда Черняев решил зажечь строения и дома полукругом от Камеланских ворот, чтобы отделить себя ночью огненной полосой от центра города. Эта мера была необходима: весь отряд был утомлен до крайности. Предыдущую ночь никто не спал и целый день были все на ногах, дрались с неприятелем и, естественно, утомились до изнеможения. Окружив Камеланские ворота со стороны города густой цепью стрелков с резервами, Черняев расположил отряд на ночлег в очень тесном пространстве вокруг ворот; едва люди могли перехватить горячей пищи и немного поспать, между тем артиллерийский огонь с нашей стороны не умолкал. К 5 орудиям прибавлена была старушка (с тридцатых годов валявшаяся в Омске), 2-х-пудовая мортира и ракетный станок с фугасными ракетами. Неприятель несколько раз порывался напасть на утомленный русский отряд, — и вот тут оправдалась вполне предусмотрительность Черняева, неприятель, бросаясь из центра города через огненную полосу, совершенно обнаруживал себя и попадал на пули наших стрелков, которые, напротив, оставались в тени и были для него совершенно замаскированы. После нескольких попыток неприятель прекратил серьёзные наступления, но перестрелка не прекращалась всю ночь и по временам неприятель пытался тушить горящие строения и дома и прорваться чрез освещенную полосу более или менее значительными партиями, но попытки его не удавались.
8. Сдача города
Утром, 16-го июня, Черняев командировал полковника Краевского с 3 ротами и 2 орудиями собрать сброшенные с барбетов орудия и взорвать цитадель.
Улицы, переулки, сакли и дома по всей дороге, которой шёл Краевский, были опять заняты неприятелем — и снова пришлось брать баррикады и сакли, очищать улицы и переулки. Окончив поручение, Краевский вернулся к Камеланским воротам, куда, между тем, явилась снова депутация от торгового сословия с просьбой, прекратить огонь и с заявлением, что город сдается и если ещё не явились с покорностью все аксакалы и почётные граждане, то лишь потому, что заняты восстановлением порядка, успокоением черни и обезоружением забравшегося в город с разных сторон всякого сброда. Черняев прекратил огонь — и на другой день 17-го июня, явились к Черняеву аксакалы и все почётные жители и сдали город безусловно — и в городе водворилось полное спокойствие, так что на другой же день, Черняев со своим штабом и с конвоем только из 5 казаков спокойно проехал по некоторым улицам, был в центре, на базаре, и даже посетил нескольких именитых и особенно влиятельных ташкентцев. Такое доверие, такая смелость поразили и совершенно обезоружили ташкентцев — в их глазах Черняев стал уже непобедимым и сказочным героем! Этими простыми способами он внушил местному населению уверенность в бесповоротности совершившейся перемены.
В результате, отряд в 1300 штыков и сабель при 10 орудиях взял штурмом громадный город 24 версты в окружности (не считая городских садов) с стотысячным населением, вооружённый 63 орудиями, обороняемый 30 тысячами защитников, из коих до 5 тысяч регулярной пехоты и до 10 тысяч кокандской кавалерии, затем два дня дрался на улицах города, взял штурмом до 40 баррикад, до 10 барбетов — и потерял убитыми 25 нижних чинов; ранеными 3 офицеров и 86 нижних чинов, контуженными 4 офицеров и 24 нижних чинов; кроме того ранено и контужено около 15 человек милиции — всего 157 человек, взято 63 орудия, 16 больших знамен, множество ружей, 2000 пудов пороха и 10 000 разных снарядов. Такой феноменальный успех объясняется в первую очередь безусловно личными качествами, присущими генералу Черняеву и его подчиненным, а также, по-видимому, скорее всего тем, что местная знать и жители Ташкента были не довольны властью Кокандского хана, а в Ташкенте была сильная про-русская партия, выступавшая за более тесные экономические и политические связи с Российской империей.
Существует красивая легенда, в достоверности которой многие сомневаются, что 30 июня 1865 года представители Ташкентской знати принесли 12 золотых ключей от Ташкентских ворот в русский военный лагерь, который располагался неподалеку от Чимгана в предгорьях Тянь-Шаня, приблизительно в 56 милях (80 км) на северо-восток от Ташкента. Сдача ключей была актом признания победы русской армии над Ташкентом
9. После завершения военных действий
После принятия капитуляции 17 июня выделенные Черняевым части его отряда отправились подбирать крепостное и личное оружие, брошенное противником. Кроме этого, жители города собрали и сдали 20 пушек и около 300 ружей. В день капитуляции через Кашгарские и Кокандские ворота покинули Ташкент, последние отряды гарнизона, защищавшего город, в том числе его покинули и остававшиеся в нём командиры защищавшей город феодальной армии. В частности, выехали в Бухару на службу к эмиру Сиддык-Тура и Арслан-Тура. Через Кукчинские и Самаркандские ворота ушла из города вместе со своими семьями и часть городской знати, из числа придерживавшихся бухарской или кокандской ориентации жителей, также и некоторые купцы. Некоторые же, например, Мухаммед Салих-бек Ахун, остались в городе, чтобы действовать в качестве агентов и эмиссаров бухарского эмира.
После капитуляции города отряд Черняева сначала отошёл и стал лагерем в местности Чиль-Духтарзн (близ современного железнодорожного вокзала), а позже перебазировался на территорию городской Кокандской урды. Офицерский состав отряда расселился в уцелевших домиках бывшего Кашгарского района. Жители его, кашгарлыки, покинули Ташкент ещё в период боев. Солдат поместили в казарменных постройках Кокандского гарнизона. Черняев и его штаб находились в уцелевшем при пожаре доме внутри цитадели.
Георгиевские кавалеры, имеющие Знаки отличия Военного ордена за взятие Ташкента 18 июня 1865 года.
Ардашев, Васильев, Красильников, Шевцов, Антонов, Григорьев,
4-го Туркестанского линейного батальона Пономарев, Усольцев, Вягозов, Ропопорт.
Все погибшие при штурме Ташкента русские воины были похоронены в братской могиле недалеко от Камаланских ворот города. Позднее в 1866 году на месте захоронения была поставлена на частные пожертвования часовня, здание которой сохранилось до нашего времени.
Позднее установилась традиция: ежегодно в годовщину штурма — 15 июня по установленному церемониалу из Военного собора отправлялся крестный ход к часовенке. В часовне на братской могиле всегда в присутствии генерал-губернатора и всех властей совершалась панихида по убиенным воинам, сопровождавшаяся пушечным салютом, после этого затем крестный ход возвращался в собор.
Политическую программу военной администрации Ташкента характеризует «договор», подписанный с одной стороны Черняевым, а с другой стороны представителями города — его старейшинами, который был переписан в четырёх копиях на узбекском языке для каждой из 4-х даха — административных единиц города того времени, вывешенный на городском базаре Ташкента и доведенный до всеобщего сведения населения джарчами города — его глашатаями.
В договоре подчеркивалось, что жители города должны соблюдать все прежние законы и предписания, установленные исповедуемой ими мусульманской религией. Немедленно же и бесповоротно отменялось рабство и торговля людьми, имевшая место до того момента. Все «рабы» освобождались и становились свободными безо всяких условий.
Выдержки из договора приводятся на основании английского перевода его Скайлером. Скайлер был в Ташкенте в 1873 г. и, по его словам, ему показали один из сохранившихся в частных руках экземпляр опубликовывавшегося на базаре текста договора. Текст Скайлера сверен с характеристикой содержания договора, данной Мухаммедом Салихом Кори Ташкенди в его мемуарах, и русским текстом из собрания документов Серебренникова. Существенных расхождений не обнаружено.
«По приказу белого царя и по приказу его наместника генерала Искандера Черняева, мы при сем сообщаем жителям города Ташкента, что они должны подчиняться согласно повелениям всемогущего бога и исповедывать правоверную религию Мухаммеда, за это на них и на их потомках будет божее благословение; не отступать ни на одну йоту от законов, установленных им.
Пусть все, поскольку они могут, действуют для выгоды и пользы этой страны. Пусть они исполняют повсюду молитвы пять раз в день, не пропуская указанного времени, часа или даже минуты. Пусть муллы постоянно ходят в свои школы и внедряют законы мухамметанской веры. Ни один час не должен проходить для учеников праздно. Пусть дети не пропускают ни одного урока и пусть учителя собирают детей в школу и не дают им проводить время в безделье и, в случае необходимости, пусть используют крутые меры, даже порку, чтобы заставить их учиться, а если их родители проявят беспечность, пусть их, согласно шариата, приведут к раису — главе города или к Кази-Каляну и хорошо накажут.
Пусть жители этой страны займутся своей работой. Пусть люди базара производят свою торговлю, а не проводят время праздно.
Пусть каждый человек займется работой.
Ничего не разрешайте выбрасывать на улицы и содержите их в чистоте.
Мухамметанская религия запрещает вам пить бузу и водку, играть в азартные игры или быть безнравственными, — поэтому остерегайтесь всякого новшества, которое идет против законов религии.
Все жители города Ташкента, богатые и бедные, должны строго выполнять все, что сказано выше.
Дома, сады, поля, участки, водяные мельницы, которые вам принадлежат, останутся в вашей собственности.
Солдаты ничего не возьмут у вас.
Из вас не сделают русских казаков.
Расквартирование солдат вас не коснется.
Никто из военных не войдет в ваш дом, а если и войдет — дайте знать, тотчас же он будет наказан.
Большую заботу проявил к вам белый царь, поэтому вы должны молиться за здоровье белого царя.
Если кто-нибудь убьет кого-либо, или ограбит купца, его будут судить по русскому закону.
Если кто-либо покончит жизнь самоубийством, его имущество переходит его наследникам, согласно шариату, мы ничего не возьмем из его имущества.
Я, губернатор Искандер Черняев, на этот год освобождаю вас от уплаты налогов, но как будет впоследствии — будет зависеть от желания нашего великого белого царя проявить к вам еще большую доброту (1 июля 1865 г. )».
Позднее, в сентябре 1865 года прибывший в Ташкент Оренбургский генерал-губернатор Н. А. Крыжановский предложил Черняеву способствовать тому, чтобы жители Ташкента сами выбрали себе главу города или создали городской совет по типу муниципалитета, о чём он также сообщил в своем личном обращении к жителям на торговой площади города. Однако, Черняев, к тому времени отказавшийся от своей первоначальной идеи об образовании независимого, но вассального России Ташкентского ханства, стал настаивать на немедленном присоединении города к Российской империи. В результате между Крыжановскими Черняевым произошёл спор. Сами жители Ташкента в своем обращении 18 сентября к представителям русских властей также просили о присоединении города в Российскую империю.
10. Заключение
Завоевание обширной среднеазиатской территории, составляющей значительнейшую часть Туркестанского края, совершено было Черняевым с необыкновенной легкостью, без крупных затрат. Черняев сумел приобрести доверие и уважение местного населения не только своей личной неустрашимостью, но и другими качествами, наиболее ценными в представителе власти в Азии: доступностью для всех, прямодушием, искренним вниманием к нуждам каждого, полной свободой от рутины и формализма, спокойной находчивостью и решительностью в трудные моменты.
Назначенный ещё ранее военным губернатором вновь образованной Туркестанской области, генерал Черняев готовился принять меры против враждебных предприятий бухарского эмира, который требовал очищения Ташкента, как принадлежавшего будто бы номинально Бухаре. Также ожидались международные осложнения с британской дипломатией в давних спорах по Средней Азии. В связи с этими, а также некоторыми другими причинами в конце марта 1866 года Черняев был отозван, и на его место назначен генерал Романовский.
В некоторое время новому губернатору пришлось вести борьбу в окрестностях Ташкента с мелкими вооружёнными группами сторонников бухарского эмира под руководством Рустамбека, однако, после поражения армии эмира Бухары в Ирджарской битве, произошедшей 8 мая 1866 года, как в окрестностях города, так и в самом Ташкенте установилась относительно спокойная обстановка. 17 августа 1866 года оренбургский генерал-губернатор Н. А. Крыжановский вновь посетил Ташкент, и в этот раз после повторного обращения жителей города с просьбой о вхождении Ташкента в состав Российской империи объявил о принятии их в русское подданство.
В 1882 г., после многих лет вынужденного бездействия, Черняев сделался туркестанским генерал-губернатором, но пробыл в этой должности только около двух лет, не обнаружив ни административного такта, ни умения в выборе сотрудников и доверенных лиц. Один из его приближенных, Всеволод Крестовский, счёл нужным очистить от зловредных либеральных книг общественную библиотеку, устроенную в Ташкенте при генерале Кауфмане, и библиотека, собранная с большим старанием, была фактически уничтожена, что вызвало справедливые нарекания среди местного русского чиновничества. Под влиянием неудачных советников из консервативного лагеря, Черняев принял другую, более серьёзную меру: сосредоточил в своём лице (или, вернее, в своей канцелярии) высшую апелляционную и кассационную инстанцию по всем судебным делам края, а на запрос или замечание сената по этому поводу отвечал уклончиво, в пренебрежительном тоне, вследствие чего должен был вскоре покинуть свой пост.
Фрагмент карты Ташкента с планом крепости, построенной генералом Черняевым
С 1884 г. он состоял членом военного совета, в 1886 г. вышел в отставку из-за полемики против проектов военного министра, с 1890 г. был опять членом военного совета. Скончался 4 августа в 1898 г. в родовом имении своём Тубышки, Могилевской губернии.
11.Цитаты по теме
Н. Стремоухов. В Средней Азии. (Из записок русского путешественника)Журнал «НИВА», 1879 год, № 24, с. 462. [4]«Я увидел перед собой знакомого ташкентского торговца, Хамут-Ходжу…. Хамут-Ходжа опустился около меня на свои пятки, — обыкновенный способ сидения у туземцев. Вообще туземцы большие охотники поболтать. — Задумался я о том, начал я, что было здесь несколько лет назад, какие битвы происходили и чем все окончилось. — Якши, куп якши! подтвердил Хамут, важно кивнув головой. — Ты думал о Джандарале. Хороший был человек, у! хороший! Если бы все и мусульмане-то были такие, так лучшего и желать нечего. — Как же ты догадался, что я вспоминал о Михаиле Григорьевиче? — Хамут все знает. Не трудно догадаться. Лучше тебе скажу: как только попадешь вот на это самое место, та и вспомнишь о нём. — Почему это? — А вот я тебе скажу.С этими словами он придвинулся ко мне и начал.— Как теперь помню: сражение кончилось, город был взят и наши ташкентцы вышли к нему, именно на этом самом месте с покорностью, бледные, дрожат от страха, низко опустили головы… Ты сам знаешь, какие порядки у нас, когда кто-нибудь победит: уж кого там пощадят, особенно вождей… Наши аксакалы думали, что всех накажут за то, что много русских погибло при взятии Ташкента… Другой на месте генерала пожалуй сделал бы им что-нибудь дурное… Вскрикнули „Аман“ и упали наши на землю, закрыли головы руками и ждали своей участи… И что же? Черняев нагнулся, поднял их ласково, как простой человек, принялся объяснять: „что он не думает их казнить, что если они сделали много вреда, за то теперь верностью Ак-Падше могут загладить прежнюю вину и не только не будут считаться врагами, но могут сделаться друзьями русских, что война кончилась и настал мир“… и долго говорил он, и все так ровно, тихо. Нам показалось, что не человек говорит, не привыкли мы к этому. Бывало, попадешь в беду и не подумаешь идти к своим кази, аксакалам, курбашам и другим — без подарка к ним и не смей сунуться. А придешь к нему, скажешь всю правду — сейчас выручит и своего не пожалеет… За все это непременно — хоть он и кяфир — будет он награждён небом… учёные люди и те даже это предсказывают… Спроси любого ташкентца, который знавал генерала и всякий тоже скажет…Вон там не далеко от крепости, между деревьями домишко!.. Низенький, слеплен из глины с земляной крышей, поросла она травой и мохом, с двумя окошечками — это вот и есть его дом. Как заняли Ташкент, тут жил Черняев. Не правда ли? Чужеземец и не поверит, что это было жилище первого нашего губернатора, победителя храброго Алим-Кули. У нас разве только мердекеры так живут… Прежде было просто… Да знаешь. Спроси у любого из наших, чего тебе об генерале не расскажут. И как его наши до сих пор почитают — ой как почитают и помнят!…»
Домик генерала Черняева, в котором он жил после занятия им Ташкента в 1865 году.
Фотография начала 70-х годов XIX века.
Одаренный не столько талантами, сколько хорошими природными инстинктами, Черняев часто портил себе карьеру тем, что не умел или не хотел приспособляться к желаниям и понятиям правящих лиц. С другой стороны, необыкновенная деликатность в личных отношениях доходила у него до слабости: вполне бескорыстный и правдивый сам по себе, он терпел около себя людей сомнительной честности и предоставлял действовать от своего имени разным мелочным честолюбцам и карьеристам, что справедливо ставилось ему в укор во время командования им сербской армией и позднее, в краткий период его управления Туркестанским краем. В годы его популярности и влияния легко пристраивались к нему все желающие; податливость его относительно лиц, навязывавших ему свои услуги и свою преданность, сильно вредила его репутации, как практического деятеля. Нет сомнения, что внезапная приостановка его служебной карьеры после блестящего завоевания Туркестанской области объясняет многое в его дальнейших увлечениях и слабостях; он был выбит из колеи именно в тот момент, когда принёс наибольше услуг государству, и эта странность постигшего его удара наложила свою печать на идеи его по внутренней политике. Политические воззрения его далеко не совпадали с теориями и взглядами, проводившимися в «Русском Мире» Фадеевым; в сущности, Черняев был проникнут более серьёзным оппозиционным духом и делал из некоторых славянофильских посылок весьма логические прямолинейные выводы, имеющие мало общего с славянофильством в собственном смысле этого слова. Личный архив М. Г. Черняева хранится в Отделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве.
Вид крепости, построенной генералом Черняевым
Вид крепостных ворот
Строительство осуществлялось в августе — октябре 1865 года по фортификационным правилам того времени. Крепость имела форму неправильного шестиугольника, обнесенного высокими земляными валами с развитыми угловыми бастионами. В отдельных местах по верху вала проходила кирпичная стена с вертикальными бойницами для ружейного огня. Внутри крепости были казармы для шести рот пехоты, постройки для офицеров, лазарет на 150 коек, цейхгауз и пороховой погреб. Главным въездом в крепость стали её эффектно смотрящиеся восточные ворота, обращенные в сторону нового, строящегося русского города, выполненные из жженого серо-желтого кирпича местного производства. Всего крепость имела трое ворот, названных в честь русских офицеров, отличившихся при штурме Ташкента: Месяцева, Хмелёва и Обуха. Крепость была построена с таким расчетом, чтобы господствовать над «старым» туземным городом и обеспечивать защиту нового строящегося европейского города. С 1867 по 1883 год со стен крепости ежедневно в 12 часов раздавался пушечный выстрел.
Литература и ссылки
