|
Отряды особого назначения и борьба против партизанского движения в Cибири К весне 1919 г. значительная часть территории Сибири и Дальнего Востока была объята пожаром повстанческой борьбы, и район ее неуклонно расширялся. Такое выражение протеста значительной части населения Сибири было обусловлено политикой, проводимой Омским правительством. К весне 1919 г. нерешенными были аграрный и национальный вопросы, происходило резкое увеличение прямых и косвенных налогов, шел катастрофический рост цен на товары первой необходимости. Самоуправство на местах должностных лиц только добавляло в массах недовольства политикой Омского правительства. Мобилизации молодежи в армию накануне посевных работ стали последней каплей в чаше терпения крестьян. В условиях, когда с каждым днем деньги все больше обесценивались и когда права граждан нарушались на каждом шагу самими представителями закона, то тут, то там вспыхнули мятежи, постепенно захватывающие все большие и большие территории. Малейшим промахом Омского правительства сразу же пользовались его противники – большевики и эсеры, проводившие активную агитацию против него. Сравнительно небольшие банды красных, ушедшие в тайгу еще в 1918 г., стали стремительно расти за счет недовольных. Успешной деятельности большевиков способствовали следующие факторы: 1. Государственный аппарат, особенно на низовом уровне, не был налажен. Сельская администрация зачастую отсутствовала. 2. Условия бескрайней, труднопроходимой сибирской тайги как нельзя лучше подходили для развития партизанщины. 3. Жизненно важные товары в Омск доставлялись из-за моря и далее по сильно уязвимой от партизанских ударов одноколейной железной дороге, в этих условиях партизанщина становилась крайне опасным явлением для существования белой власти. 4. Для охраны этой транспортной артерии требовалось огромное количество сил. Несмотря на то, что общая численность антибольшевицких войск на востоке России оценивалась в 400 тысяч человек, к весне 1919 г. на фронте находилось менее 200 тысяч человек. Значительная часть сил находилась на так называемом "внутреннем фронте" или в составе гарнизонов на случай новых мятежей. Таким образом, резко ослаблялся фронт борьбы против красной армии. 5. Изначально в Сибири находилась значительная прослойка людей, готовых на любые антиправительственные действия – бывшие каторжники, уголовники, ссыльные, крестьяне-новоселы. Именно они и выступали в большинстве случаев зачинщиками выступлений. Необходимо было что-то противопоставить развитию партизанщины, так как в противном случае ее дальнейшее расширение грозило скорым падением Омского правительства. В самом правительстве зачастую не имели полной информации о происходящем в той или иной губернии, так как губернаторы зачастую предпочитали скрывать масштабы повстанческой борьбы, боясь показать свою "неспособность к дальнейшему управлению". В этой связи следует отметить, что в дневнике премьера Омского правительства П.В.Вологодского первые упоминания о партизанщине относятся к марту 1919 г. Кроме того, сам Вологодский этому уделяет в своем дневнике совсем небольшое место. Омских министров занимало все, что угодно, но не борьба против партизан, хотя этот вопрос был очень важен в деле противоборства белых с красными на востоке страны. Местные власти стремились "не выносить сор из избы", то же было и с вышестоящими структурами. Министры внутренних дел – сначала А.Н.Гаттенбергер, а затем В.Н.Пепеляев – также стремились самостоятельно решить проблему партизанщины, не рискуя привлекать к решению данной проблемы колчаковский Совет Министров. Первыми тревожными "ласточками" стали массовые восстания против власти Колчака в сибирских городах в конце декабря 1918 г., подавленные с большим трудом. Вслед за этим то тут, то там стали образовываться крупные антиправительственные отряды. Одним из важных мероприятий, проведением которых министр внутренних дел Гаттенбергер рассчитывал подавить партизан, была организация отрядов особого назначения, которые должны были специализироваться на борьбе против повстанцев. Официальной датой их создания следует считать 10 февраля 1919 г., когда последовало распоряжение министра внутренних дел А.Н.Гаттенбергера и товарища министра внутренних дел В.Н. Пепеляева, которое было по телеграфу передано всем губернаторам (1). В то же время, "Положение об отрядах особого назначения" вышло лишь 21 марта 1919 г., что далеко не самым лучшим образом сказалось на их организации. Согласно этому положению, отряды особого назначения являлись боевыми частями, предназначенными "для охраны и восстановления государственного порядка и общественного спокойствия". В эти отряды рекомендовалось набирать опытные милицейские кадры. В составе каждого отряда предусматривалось создание 4-х пеших и 1-го конного взвода. Командирами таких отрядов назначались особо доверенные лица министра внутренних дел. Командиры отрядов особого назначения сами, в свою очередь, набирали личный состав и назначали людей на командные должности в свои подразделения. Увольнение стражников отряда также могло быть произведено его командиром. Таким образом, деятельность отряда особого назначения ставилась под контроль одного лишь его начальника. Все это изначально создавало почву для возможных злоупотреблений и сокрытия преступлений. По-видимому, министр внутренних дел созданием таких отрядов рассчитывал получить для себя вооруженную опору, которую можно было бы использовать в случае неблагоприятного для него развития событий. В управлении отрядом его начальнику помогал помощник начальника отряда особого назначения, который заведовал хозяйством подразделения. Адъютант командира являлся заведующим канцелярией отряда и вел переписку с различными учреждениями и т.п. Фельдфебель был ответственным в отряде за внутренний порядок и следил за выполнением приказаний командира. Офицерский состав отрядов особого назначения предполагалось набирать из среды армейских офицеров. Дисциплина в отрядах особого назначения Колчака была суровая: не вернувшихся вовремя в казармы из увольнения зачисляли в дезертиры и преследовали по всей строгости военного времени. Самовольные отлучки карались тридцатью сутками ареста. При обучении личного состава частей особого назначения Колчака не обошлось без курьезов. Так, подготовка рядового состава для борьбы против партизан проходила по программе, утвержденной в 1917 г. подполковником А.А.Краковецким, в 1919 г. являвшимся одним из лидеров антиправительственных бандформирований (2). С самого начала создания специальных частей по борьбе против партизан отряды особого назначения принимали активное участие в защите власти Омского правительства. Так, когда в Енисейске 5 февраля 1919 г. вспыхнул мятеж, власти долгое время не имели возможности подавить его, во многом из-за того, что не имели под рукой надежных воинских частей, и лишь 27 февраля смогли овладеть районом восстания. Мало того, восстание перекинулось и на соседние с городом села. Следует отметить, что власти накануне восстания проявляли преступное бездействие, несмотря на то, что все говорило в пользу готовящегося мятежа (3). При подавлении важную роль сыграл небольшой еще по численности отряд особого назначения Короткова. При расследовании обстоятельств мятежа выяснилось, что в нем активное участие приняли некоторые милиционеры и представители местного земства. Все это говорило о начавшемся разложении в среде правительственных служащих Омского правительства. Мало того, уже после подавления мятежа, когда происходило расследование, были случаи отказа некоторых представителей власти, например, инспектора Покровского, от участия в Следственной комиссии, причем мотивировали они это своими убеждениями против смертной казни. Последующие события доказали, что такие люди являлись активными противниками Омского правительства, связанными с большевиками (4). Следует отметить, что с самого начала создания отрядов особого назначения власти столкнулись с большими трудностями, первой и главной среди которых была хроническая и катастрофическая нехватка квалифицированных кадров, а также денег, обмундирования, оружия и боеприпасов. При формировании отрядов особого назначения власти столкнулись с тем, что для действий бойцов не было абсолютно ничего (5). Военное ведомство отказалось выделять не имеющему собственных оружейных запасов МВД дополнительное количество винтовок, не говоря уже о пулеметах. Следует отметить, что самой милиции не хватало оружия и патронов, а ее денежное довольствие в условиях красного террора против представителей власти было крайне скудным. В итоге, МВД было вынуждено пойти на такие меры, чтобы вооружить своих же чинов, которые и сегодня бы вызвали усмешку: на разоружение бандитов (6). То есть чтобы хорошо бороться с бандитами, надо было сначала голыми руками отобрать все необходимое у бандитов вооружить себя за их же счет. Все это вызывало многократные случаи нежелания бороться против партизан, так как у милиционеров возникало ощущение собственной ненужности Омскому правительству, которое не могло обеспечить их всем необходимым (7). Данная ситуация во многом была связана с личным конфликтом между военным министром Степановым, отказывавшимся передавать вооружение милиции, и министром внутренних дел Гаттенбергером. В итоге, на 3 июля 1919 г., когда в отрядах особого назначения Енисейской губернии насчитывалось 480 человек, их вооружение составляло 152 русские винтовки, включая устаревшие "берданки", 59 винтовок иностранного производства, 23 револьвера, 108 гранат, 28 шашек (8). Патронов при этом, в зависимости от системы оружия, насчитывалось от 3 до 15 на ствол. Военному человеку становится ясно, что такого количества патронов не хватило бы даже на один "правильный" бой. Как видно, огнестрельного оружия не было даже на половину отряда. Неудивительно, что от командиров отрядов особого назначения поступали в Енисейск (Красноярск) телеграммы следующего содержания: "Положение моего отряда отчаянное. Если сейчас же не пошлете отряда в Тайгу, то мятежники расправятся с нами. Выехать или отступить не могу, так как лошади без корма. Умоляю от лица населения немедленно послать отряд, дабы помочь нам. Надеюсь, не дадите погибнуть защитникам Родины от рук мятежников и голода. Каргино. Подпоручик Бондарь" (9). Для создания отрядов особого назначения не было даже обмундирования и снаряжения – гимнастерок, сапог, шинелей, седел. Когда Коротков, Бондарь и управляющий губернией Троицкий пытались получить все это, то уполномоченный министра продовольствия и снабжения по Енисейской губернии ответил: "…просимых брюк в моем распоряжении не имеется… что касается белья, то таковое имеется в Вашем распоряжении" (10). Когда они же обратились в правление Красноярского областного военно-промышленного комитета, являвшееся фактически местным отделом Министерства продовольствия и снабжения, ответственным за обеспечение всем необходимым силовых структур Омского правительства, то получили оттуда 4 апреля 1919 г. совершенно потрясающий ответ: "выдача может быть произведена лишь по получении на то разрешения из Центрального военно-промышленного комитета и Отдела заготовок при Министерстве продовольствия и снабжения в Омске. Новых заказов Комитет исполнить до 1 мая не в состоянии" (11). Та же ситуация наблюдалась по всей восточной части России. Так, до начала мая 1919 г. в Благовещенске отряд особого назначения создать не удалось по причине отсутствия средств. Между тем ситуация в Приамурье в наибольшей степени требовала проявления активности в борьбе с повстанцами, которые там свирепствовали наиболее сильно (12). Сами власти поощряли грабежи, производимые отрядами особого назначения; к примеру, когда в июле 1919 г. их численность в Енисейской губернии достигла 500 человек, Интендантское управление отказалось из-за "невозможности" финансировать обеспечение их продовольствием (13). Долгое время партизаны в зимнее время были малоуязвимы для действий отрядов особого назначения, так как все они имели лыжи и сани, которых не было у спецчастей Колчака, и легко уходили из-под удара отрядов (14). Партизаны избрали тактику, при которой они избегали столкновений с крупными белогвардейскими частями, в том числе и отрядами особого назначения. В то же время они держали под постоянным напряжением заводы, прииски, железную дорогу. Долгое время власти не предпринимали мер для прочного закрепления за собой всех населенных пунктов в сельской местности. Это можно было бы сделать путем расположения там гарнизонов или создания дружин самообороны, так как местные жители сами просили власти об этом. Это делалось, но далеко не повсеместно, поэтому партизаны, уходя из одного села, перебирались в другое, где продолжали свою бандитскую деятельность. Кроме того, продуктивную борьбу против повстанчества парализовало практически полное отсутствие обеспечения довольствием со стороны министерства продовольствия и снабжения. Среди документов МВД того времени отложилось немало телеграмм командиров отрядов особого назначения, в которых они просят, требуют, умоляют власти помочь в обеспечении уже созданных отрядов особого назначения. Среди виновных в таком состоянии особых частей колчаковцев следует назвать губернаторов, так как такие отряды подчинялись на местах исключительно им, и они не могли не знать об их бедственном состоянии. Те же губернаторы могли в экстренном порядке пытаться решить финансирование отрядов особого назначения путем информирования Совмина и постоянного давления на него, но этого сделано не было. Так, для создания отряда особого назначения из 500 человек в Енисейской губернии, требовалось 1,6 млн. рублей. Однако было выделено лишь немногим более 300 тысяч (15). Представители различных органов власти Омского правительства только разводили руками, говоря об "отсутствии денег". В то же время, известен факт, описываемый Будбергом, что только на пошив особой парадной формы своему конвою Гайда потратил 3 млн. казенных рублей. В результате такого расходования средств Гайда имел великолепно одетый конвой, однако Омское правительство потеряло отряд особого назначения Валькова, который просто разошелся по причине отсутствия финансирования (16). Это было прямой причиной, почему в той же Енисейской губернии не удалось создать отряды особого назначения общей численностью в 1000 человек и ограничиться 500. В других случаях, чтобы прокормиться, отряды особого назначения начинали самовольные реквизиции (17). Все это вызывало сопротивление крестьянства и соответствующее отношение к Омскому правительству, защитниками которого выступали отряды особого назначения. Плохое вооружение и оснащение отряда особого назначения подпоручика Бударова привело к его разгрому бандой Кравченко-Щетинкина 24 мая 1919 г.(18). Во многом успешное функционирование органов власти, имеющих своими задачами борьбу против антиправительственных проявлений, зависело от профессионализма, и зачастую, героизма работавших там людей. Так, офицеры милиции Харченко и Тагунов, работавшие в Енисейской губернии, по всем документам, проявили себя на службе блестяще. Благодаря их самоотверженным действиям в феврале-марте 1919 г. против банд, оперировавших в районе Южно-Енисейских приисков, был спасен отряд особого назначения подпоручика Бондаря, окруженный превосходящими силами противника. Тот же капитан Харченко, рискуя жизнью, пробрался под видом арестанта в камеру, где находились арестованные в результате его же действий главари банды: Якубович, Третьяков, Шитиков, Ванягин. Несмотря на все попытки добиться от них нужных показаний, они молчали. В то же время, находясь вместе с ними в камере, Харченко смог узнать интересующие милицию сведения о действиях большевицкого подполья (19). Именно Харченко и Тагунов, патрулируя с казачьим отрядом особого назначения Енисейский уезд, 25 марта 1919 г. наткнулись на делегацию красных, направляющуюся в деревню Стрелка из деревни Усть-Тунгуска. Выяснилось, что эта делегация успешно осуществляла организацию Совдепов в районе, и крестьяне это поддерживали. Они арестовали делегацию красных и ликвидировали советскую власть в уезде (20). Этот факт показателен в том отношении, что Омское правительство, имея множество высших органов власти, не имело фундамента, то есть низших органов власти на местах. Так, сельской администрации в большинстве районов Сибири просто не существовало. Этим пользовались бунтовщики для пропаганды бесплодности попыток Омского правительства выстроить власть на местах. А власть на местах организовать не удавалось из-за отказа прежних деятелей местного управления снова встать во главе новых органов из-за того, что милиция была изъята из подчинения местных органов, и они лишались силы при проведении своих мероприятий. Во время патрулирования по району, куда Харченко и Тагунов отправились по собственной инициативе, они установили, что по тайге активно перемещаются как целые бандгруппы, так и отдельные подозрительные личности. В связи с этим помощник управляющего Енисейской губернии Бондарь приказал милиции проверять регистрацию всех перемещающихся лиц и задерживать тех, кто ее не имеет. Трудность борьбы была и в том, что милиция на местах была малочисленна, и даже в крупных селах количество милиционеров обычно не превышало трех-четырех человек, к тому же слабовооруженных. В этих условиях было достаточно даже небольшой по численности банды красных, чтобы овладеть любым сельским населенным пунктом. Кроме того, власти продемонстрировали полную неспособность защитить реально жизни милиционеров и их семей от бандитов, которые устраивали зверские расправы (21). После таких "посещений" бандами сел организовать милицию просто было невозможно – не из кого, кроме того, авторитет власти пал настолько низко, что в милицию идти просто боялись. Помимо этого, система поощрений отличившихся в борьбе с бандитизмом также была слабо развита – так, за подвиги милиционеров, связанные с задержанием особо опасных бандитов, МВД ограничивалось награждением… месячным окладом (22). Из-за нехватки кадров в отряды особого назначения стали набирать даже из запасных солдат и выразивших желание служить там пленных красноармейцев. Тем самым, идея создания специальных частей для борьбы против партизан терпела неудачу, так как в отряды особого назначения требовались подготовленные совершенно иначе, чем в обычных боевых подразделениях, люди. Вместе с зачислением бывших красноармейцев в такие отряды неизбежно попадали специально посланные туда для разложения изнутри данных подразделений большевики. Подтверждением служит тот факт, что во время последующих боев в Иркутске в конце декабря 1919 – начале января 1920 г. именно переход на сторону повстанцев местного отряда особого назначения сыграл крайне отрицательную роль для дальнейшего продолжения борьбы и привел во многом к разложению в среде правительственных войск и усилению рядов антиправительственных элементов. Если внимательно рассмотреть отряды особого назначения в Сибири, то становится видным сочетание в них двух начал. С одной стороны, это были подразделения милицейские, с другой стороны – они носили и армейский характер. Так, эти отряды создавались в лоне МВД и первоначально из милиционеров, форму предусматривалось носить милицейскую, а порядки регламентировались дисциплинарным уставом армии. Командир отряда, согласно "Положению об отрядах особого назначения", пользовался властью армейского командира полка (будучи при этом офицером младшего звена – поручиком или подпоручиком), его помощник – командира батальона, командиры взводов – командиров рот и эскадронов в армии (23). Таким образом, полномочия и власть офицеров-осназовцев были значительно больше, чем у армейских офицеров. Вообще, изначально идея Тельберга была создать такие боевые единицы, которые бы превосходили по своим показателям все другие подразделения армии, милиции, казачества. Изначально для стражников отрядов особого назначения устанавливался оклад значительно больший, нежели у военных или милиции. Этим рассчитывали привлечь квалифицированные кадры. Однако, эффект от такой меры был не совсем ожидаемый: в такие отряды потянулись в массовом порядке сельские милиционеры, привлеченные деньгами, а офицеры армии в большинстве случаев идти в такие отряды отказывались. Это было обусловлено, во-первых, нехваткой офицерства на фронте, а во-вторых, предубеждением самих офицеров против такого рода службы, которую многие называли "карательной". В итоге, произошел отток кадров и так малочисленной сельской милиции, благодаря чему создавалась удачная обстановка для развития бандитизма в отдаленных районах (24). Именно командиры отрядов особого назначения осуществляли высшую власть в условиях гражданской войны в сельской местности Сибири. Именно они решали, что делать с жителями, хотя бы чем-то выказавших свое отрицательное отношение к власти. Так, жизнь подобных лиц, задержанных 12 марта 1919 г. при подавлении пробольшевицкого восстания в селе Ужур, зависела от решения командира отряда особого назначения сотника Бологова. В результате было немало случаев некорректного отношения чинов отрядов особого назначения к местным жителям. О произволе, который творился на местах, можно судить по телеграмме подполковника Ромерова полковнику Сыромятникову от 07.06.1919: "Рыбное "село" сплошь заражено большевизмом и играло роль Тасеево в Заангарском районе. Контрибуция в 50 тысяч рублей наложена мной. Сожалею, что за такое отношение не наложено больше. Для авторитета власти считаю необходимым во что бы то ни стало уплату всей суммы" (25). Нетрудно догадаться, что после наложения такой громадной по тем временам контрибуции жителям Рыбного не оставалось ничего, кроме как сжечь собственные дома и уйти в тайгу для беспощадной борьбы с такого рода "ромеровыми". В то же самое время власти сами не могли додуматься до простого решения вопроса обороны сел от бандитов. Так, во время поездки помощника управляющего Енисейской губернией Яновича по районам, пострадавшим от действий банд, выяснилось, что красные отбирали у крестьян продукты, деньги, скот, подводы и чинили всяческие бесчинства. В ответ на это крестьяне ряда сел, например, Березовской волости, организовали собственные отряды самообороны для защиты. Эти отряды сыграли одну из главных ролей при разгроме к 29 марта 1919 г. той самой банды, которая до этого терроризировала местных жителей (26). Вместе с тем, власти фактически проигнорировали эти положительные порывы населения и лишились мощной поддерживающей силы. П.В. Вологодский, в ноябре 1919 г. описывавший ситуацию в Сибири, высказал свою точку зрения на это так – подобным дружинам власти просто не доверяли, то есть боялись опереться на народ в борьбе против бандитизма. В то же время, Бологов проявил как представитель власти твердую решимость раз и навсегда искоренить бандитизм в селах Березовской волости Енисейской губернии: по его приказу, активные участники банды, которые примкнули к ней во время ее нахождения в селах, передавались военно-полевому суду и предавались казни. Те же, кто участвовал только в грабежах имущества представителей власти, наказывались менее строго. Так, повинных в этом женщин казаки пороли (27). Таким образом, жителям твердо внушалась мысль о неотвратимости наказания за содеянное. Однако здесь было много крупных перегибов. Таким примером может служить приказ N 76 о военном положении, параграф 5-й которого гласил, что имущество ушедших в банды крестьян подлежит конфискации (28). Естественно, что злоупотреблений при таких конфискациях было много. Следует отметить, что в большинстве случаев зажиточное сибирское крестьянство поначалу было не против Омского правительства. Однако, начальники отрядов особого назначения, стремясь зачастую нажиться, проводили конфискации не у сторонников большевизма, у которых особенно отбирать было нечего, а как раз у таких зажиточных крестьян. Это явилось одной из причин, почему ранее лояльное омской власти крестьянство перешло в оппозицию. В то же время, далеко не всегда представители власти действовали так же самоотверженно, как Бологов. Многие, повторяя старую эсеровскую песню "о необходимости отмены смертной казни", предпочитали не уничтожать на месте бандитов, которые были пойманы с оружием в руках, как того требовали условия военного времени, а передавать в разные следственные комиссии, откуда многие из матерых большевиков бежали. Мало того, бывали нередки случаи, когда активные противники Омского правительства не получали никакого наказания за свои действия. Пример – главарь Урянхайского Совдепа Ф.Шульгин, понесший "наказание" за свои деяния в виде высылки из Урянхайского края в Минусинский уезд (29). Такие казусы вызывали у противников Омского правительства ощущения его слабости и боязни железной рукой покарать тех, кто выступал против. Здесь проявилась слабость Омского правительства – неспособность предотвратить кару невинных и невозможность зачастую наказать истинных преступников. В то же время, деятельность правительственных сил во многом парализовывалась органами снабжения. Так, стратегически важный район Южно-Енисейских золотоносных приисков, обеспечивавших Омское правительство валютой, жестоко страдал от голода. В конце концов, отряд милиции и особые части по этой причине были вынуждены его оставить партизанам, получившим новый источник финансирования своих банд. Директор департамента милиции Агарев напрямую ставил вопрос о принятии срочных мер для охраны золотоносных приисков перед Омским правительством, но положительных шагов в данном направлении предпринято не было (30). Та же картина наблюдалась и в отношении стратегически важных металлургических и кожевенных заводов, причем с последних партизаны активно вывозили продукцию, столь необходимую армии. Несмотря на все отрицательные складывавшиеся условия для нормального функционирования органов власти по борьбе с партизанщиной, отряды особого назначения проявили себя в Енисейской губернии и с хорошей стороны. Так, они успешно участвовали в карательной операции в мае-июне 1919 г. в составе сил генерала Розанова по уничтожению банд Кравченко-Щетинкина и в дальнейшей экспедиции Бологова в Урянхайский край, где понесли большие потери от партизан. В то же время, проявились сильные трения гражданских и военных властей из-за подчинения отрядов особого назначения. Хотя они создавались в лоне МВД и подчинялись его высшим чинам и губернатору в первую очередь, но в случае объявления военного положения в той или иной местности полнота власти передавалась органам военного управления. В этом случае положение отрядов особого назначения резко ухудшалось: при переброске их для проведения операций в отдаленных местностях они лишались продовольственного обеспечения со стороны тех районов, к которым были приписаны, а военные отказывались их снабжать из собственных запасов (31). Выход был один: чтобы выжить, нужно было ограбить местное население, что и делалось. Несмотря на все негативные моменты в организации отрядов особого назначения и осуществлении борьбы против повстанчества, подобные подразделения были созданы не только в Красноярске, но и в Томске, Благовещенске, Владивостоке, Иркутске, Барнауле, Семипалатинске. Они вели борьбу против партизан с переменным успехом, но были на счету отрядов особого назначения и блестящие победы. Так, в результате проведенной операции в районе деревни Мажар отряд подхорунжего Власова ликвидировал 4 ноября 1919 г. при помощи крестьян крупную большевицкую банду Копылова, окружив и внезапно напав на нее. В результате таких действий банда была полностью уничтожена, сам Копылов – убит, при этом были захвачены важные документы, позволяющие контрразведке осуществить захват большевицкого подполья в Красноярске, руководящего партизанской борьбой в Енисейской губернии (32). Эта операция, как и другие, закончившиеся успешно, продемонстрировали то, что отряды особого назначения могут победоносно действовать лишь при активной поддержке местного населения. Следует отметить, что несмотря на все усилия, которые были произведены чинами милиции, отрядов особого назначения, контрразведки и армии, добиться победы над партизанами не удалось Омское правительство пало, и последний удар ему нанесли именно повстанцы в Иркутске. Несмотря на то, что функционирование отрядов особого назначения Колчака имело ряд положительных моментов в искоренении партизанщины, целый ряд вышеизложенных факторов, когда к нуждам личного состава специальных частей войск Колчака не проявлялось должного внимания со стороны представителей власти, привел к довольно печальным результатам. Это сказалось не только на готовности отрядов особого назначения к борьбе с бандитами, но и привело к насильственным реквизициям продовольствия и т.д. у местного населения, что вызвало еще большее недовольство населения Омским правительством и новый виток партизанщины. Примечания Опубликовано: Белая Гвардия. Альманах. Антибольшевицкое повстанческое движение. N 6. М.: Посев, 2002. С. 72-76
|