|
Арзамаскин Ю.Н. Коллаборационисты и их репатриация в послевоенный период Специфическую группу граждан, репатриированных в Советский Союз, преимущественно помимо их воли, составили те наши соотечественники, кто добровольно или по принуждению в составе русских добровольческих частей и "восточных" формирований германской армии в годы Великой Отечественной войны сражались на стороне Германии против СССР и ее союзников. В состав формирований входили русские, казаки, украинцы, белорусы, татары, калмыки, армяне, грузины, азербайджанцы, представители народов Северного Кавказа и Средней Азии, волею судеб оказавшиеся под властью гитлеровской Германии. Коллаборационизм в 1941-1945 гг. был явлением из ряда вон выходящим, тем более что в истории Российского государства ничего подобного не случалось, по крайней мере, за последние триста лет. За рубежом на эту тему написаны десятки книг, опубликованы сотни статей, воспоминаний, научных исследований. В них в основном коллаборационисты показываются идейными борцами против большевизма и сталинизма или "простыми смертными", с которыми судьба сыграла злую шутку, обернувшуюся для них трагедией длиною в жизнь. В России же до недавнего времени были лишь эпизодические публикации, да и то подготовленные по "спецзаказу". В них советские люди были представлены как предатели-одиночки, ушедшие ради куска хлеба с маслом в услужение к немцам. И большинство из них характеризуется как продавшие и власть, и Родину, и себя. Кем же они были в действительности - предателями или патриотами ? На этот вопрос едва ли можно получить однозначный ответ. "Каждый человек рассуждает и судит по-своему, в меру своего жизненного опыта, воспитания, образованности, своей духовности, религиозности и политической ориентации, - пишет доктор исторических наук А.В. Окороков, возглавляющий "Архив Русского освободительного движения", - Любой государственный режим, будь он коммунистическим или капиталистическим, старается подогнать историю под свои догмы. И все же ... Отношение к этим людям может быть различным, но факт в том, что большинство из них объединяло одно: они боролись за лучшее будущее своего Отечества - России. Ей и должна принадлежать их история". На наш взгляд, сотрудничество советских граждан с врагом в годы Великой Отечественной войны представляло собой сложное социально-политическое явление. Здесь, в отличие от западноевропейского коллаборационизма, следует различать, с одной стороны, сотрудничество добровольное с германской армией части населения оккупированных территорий и военнопленных из корыстных побуждений, а с другой - сотрудничество вынужденное, связанное, прежде всего с насильственным привлечением на службу военнопленных, оказавшихся на грани голодной смерти в немецких лагерях и брошенных на произвол судьбы сталинским правительством. Еще одним отличием является гораздо более ярко выраженный политический аспект коллаборационизма в СССР. Именно эти особенности и предопределили, по мнению автора, невероятные масштабы и политическую остроту "советского коллаборационизма", а также его военный характер, проявившийся в участии сотен тысяч наших соотечественников в вооруженной борьбе на стороне германской армии. История зарождения и развития антибольшевистских сил и "восточных войск" в период войны неотделимы от предвоенного периода истории Советского государства. Разорительная коллективизация и искусственно организованный голод 1932-1933 гг., унесшие сотни тысяч жизней, кровавый сталинский террор, охвативший все социальные слои и группы советского общества - от остатков "эксплуататорских классов" до простых крестьян и рабочих и верхушки партийной и государственной иерархии, гонения на церковь, насильственная советизация присоединенных в 1939-1940 гг. территорий - все это способствовало развитию антисталинских и антисоветских настроений, создавало почву для недовольства существующей системой. Советская держава отнюдь не была такой однородной и монолитной, какой изображали ее официальная пропаганда и отечественная историография прошлых лет. В первые военные месяцы 1941 г. в частях Красной Армии отмечались многочисленные факты дезертирства, пораженческих настроений и перехода на сторону противника. Более того, война вскрыла жестокие противоречия, раздиравшие советское общество на протяжении всей его недолгой истории, особенно в предвоенные годы. Многочисленную категорию советских граждан, сотрудничавшую с врагом, составили мирные жители, недовольные Советской властью и проводившейся ею политикой. Партийный диктат, всесилие бюрократии, методы проведения коллективизации и индустриализации, решение национального вопроса, неразумная религиозная политика, развязанные в стране кровавый террор и репрессии вызывали у многих неудовлетворенность и ожесточенность. Поэтому население некоторых областей, подвергшихся нападению (особенно западных), приветствовало немецкое наступление, представляя немцев не завоевателями, а избавителями от ненавистного режима. Пожалуй, наибольшее недовольство Советской властью испытывало население Западной Украины и Белоруссии, Литвы, Латвии и Эстонии, присоединенных к Советскому Союзу в соответствии с пактом Риббентропа - Молотова. После непродолжительного советского правления, обернувшегося раскулачиванием, депортацией и уничтожением десятков тысяч невинных людей, здесь тепло встречали немецких солдат, видя в них "освободителей" от ужасов большевизма. В первые месяцы оккупации местные жители охотно шли на службу в вермахт, в создаваемые немцами полицейские формирования и администрацию. Уже в конце июня 1941 г. на территории Литвы, Латвии и Эстонии стали создаваться охранные (полицейские) батальоны, которые комплектовались в основном на принципах добровольности. И хотя по первоначальным замыслам они создавались для обеспечения внутреннего порядка в этих республиках, вскоре по приказу немецкого командования полицейские батальоны стали отправлять на различные участки советско-германского фронта. Численный состав батальонов колебался от 200 до 600 человек. Всего было создано более 60 таких формирований. В начале 1942 г. у гитлеровцев возникла идея создания латвийских и эстонских частей СС. Уже к апрелю были сформированы эстонский (2850 человек) и латышский (2478 человек) легионы, выросшие затем в 1-ю эстонскую и 2-ю латышскую бригады СС. Базой создававшихся легионов и бригад послужили полицейские батальоны, принимавшие ранее участие в боях с Красной Армией. Сегодня в Литве, Латвии, Эстонии на волне русофобии и воинствующего национализма, политических интриг отдельные граждане коренной национальности стремятся забыть об этой позорной странице в истории прибалтийских государств, хотят сделать из своих соотечественников, сражавшихся в легионах СС, национальных героев. "Героизация" зашла так далеко, что здравомыслящие рижские историки стали протестовать. Профессор Лео Майс на страницах "Панорамы Латвии" опубликовал большую статью о том, как латышские националисты в годы войны были послушными проводниками гитлеровского геноцида. Но на официальном уровне эти подонки преподносятся как пример для подражания, поскольку являлись участниками борьбы народов "против большевизма и советского тоталитаризма". Хотя известно, что во всем цивилизованном мире организация СС считается преступной, осуждена еще в 1945 г. Международным трибуналом в Нюрнберге. Другую категорию советских граждан, ставших на путь сотрудничества с германской армией, составили дезертиры и перебежчики. Отечественная историческая наука по не зависящим от нее причинам, главным образом из-за недоступности многих архивных источников, длительное время умалчивала о фактах массового дезертирства и добровольной сдачи в плен (особенно в первые годы войны) военнослужащих, не желавших сражаться по политическим, идеологическим и религиозным причинам на стороне Советского государства, в рядах Вооруженных Сил. Среди тех, кто переходил на службу в гитлеровский оккупационный аппарат и в армии вермахта, преимущественно были призывники из восточных и южных окраин, из республик и областей, вошедших в состав СССР в 1939-1940 гг. Наиболее значительный эпизод был связан с переходом на сторону немцев 22 августа 1941 г. в районе Могилева 436-го полка 155-й стрелковой дивизии под командованием майора И.Н.Кононова, чуть позже составившего костяк первого в вермахте казачьего эскадрона. В августе 1942 г. немецкое командование сообщало о массовом переходе советских воинов на сторону немцев: 3-я механизированная дивизия - за один день перешло 6 офицеров и 600 рядовых, а также два экипажа танка Т-34 с машинами; 14-й танковый корпус - за один день было 100 перебежчиков; 14-я танковая дивизия - 200 перебежчиков только 25 августа; 71-я пехотная дивизия - 400 перебежчиков 26 августа. Но все-таки основу коллаборационистских формирований составляли советские военнопленные, оказавшиеся в плену в конечном итоге по вине Сталина и высшего командования, требовавших от подчиненных удерживать линию фронта любой ценой. В сводках верховного командования вермахта сообщалось, что в "котлах" под Белостоком, Гродно и Минском было взято в плен 328 тыс. человек, под Уманью - 103 тыс., под Витебском, Оршей, Могилевом и Смоленском - 310 тыс., в районе Киева - 665 тыс., под Брянском и Вязьмой - 663 тыс. человек. К концу 1941 г. в плен было захвачено 3 350 тыс. военнослужащих Красной Армии, к середине июля 1942 г. их насчитывалось 4 716 903 человека, в январе 1943 г. - 5 000 697, в феврале 1944 г. - 5 637 482 и на 1 февраля 1945 г. - 5 734 520 человек. Однако, говоря о добровольности перехода военнопленных на сторону врага, следует иметь в виду, что часто речь шла о выборе между жизнью и смертью в лагере от непосильного труда, голода и болезней. Последним толчком в решении пойти на службу к немцам становилось, как правило, напоминание вербовщиков о приказе Ставки Верховного Главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 г., в соответствии с которым военнопленные становились "злостными дезертирами", а их семьи лишались государственного пособия и помощи. Именно эти факторы пытаются отрицать некоторые зарубежные и отечественные исследователи и публицисты, объясняя предательство давших присягу на верность Родине только идейными мотивами, ненавистью военнопленных к Сталину, большевизму и советскому режиму, стремлением пленных активно включиться в борьбу против тирании и сталинского деспотизма. Вместе с тем не вызывает сомнений то, что значительная часть коллаборационистов, искренне ненавидевших советский режим, усматривали в начавшейся войне единственную возможность покончить с ним навсегда, даже ценой сотрудничества с немцами. Такие люди стали для германского командования ценным подспорьем в осуществлении "нового порядка". Именно на них оно делало особую ставку при создании "пятой колонны" на территории Советского Союза, им отводилась особая роль в комплектовании добровольческих вспомогательных формирований и национальных частей германских вооруженных сил, в выполнении специфических задач немецкого командования и оккупационных властей. Как отмечал немецкий историк К.Г.Пфеффер, "немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам". Активное участие в стихийном процессе сотрудничества с внешним врагом приняла русская белая военная и казачья эмиграция, представленная именами генерала от кавалерии П.Н.Краснова, генерал-майора В.Г.Науменко, генерал-майора А.В.Туркула, генерал-лейтенанта Н.Н.Головина, генерал-майора А.А.фон Лампе, генерал-лейтенанта Б.А.Штейфона, а также целыми войсковыми организациями типа "Русского общевоинского союза (РОВС)" или "Русского национального союза участников войны (РНСУВ)". Представляется важным отметить, что и германские вооруженные силы, несмотря на политические установки гитлеровского руководства, уже с первых дней войны столкнулись с необходимостью использования в своих рядах советских граждан и эмигрантов. Прежде всего, это касалось немецкой военной разведки (абвера), формировавшей и направлявшей в распоряжение штабов немецких армий группы из уроженцев советских республик в целях ведения разведки и сбора сведений " обо всех мероприятиях, проводимых противником". В ведении абвера и его шефа - адмирала Канариса находились: два украинских батальона - "Роланд" и "Нахтигаль" - общей численностью более 400 человек, которые вместе с передовыми частями вермахта перешли Государственную границу СССР; а также эстонский батальон "Эрна II", созданный в Финляндии для ведения партизанской борьбы в тылу советских войск; "1-й русский зарубежный учебный батальон" для сбора разведывательной информации о противнике, созданный бывшим офицером российской императорской армии, майором абвера Б.А.Смысловским. Однако значительно более важным было использование немецкой армией так называемых "хиви" (сокр. от немецкого Hilfswillige - добровольные помощники). Это было вызвано тем, что война против СССР не стала шестинедельным блицкригом, а потери в живой силе и технике превзошли все ожидания. Так, уже в течение первых восьми недель войны германская армия потеряла только убитыми более 100 тыс. человек, а до конца ноября 1941 г. выбыло из строя 740 тыс. солдат и офицеров, в то время как пополнение составило всего около 400 тыс. человек. К концу 1942 г. "хиви", состоявшие в основном из военнопленных и гражданских лиц, стали важным компонентом действовавших на Восточном фронте немецких дивизий. Только в службе снабжения пехотной дивизии штатами было предусмотрено 700 "добровольных помощников". На 1 февраля 1945 г. таких "добровольцев" в составе сухопутных войск Германии насчитывалось около 600 тыс., в военно-морских силах - 15 тыс. и в военно-воздушных силах - около 60 тыс. человек, то есть в общей сложности - около 700 тыс. человек. Причем в люфтваффе, наряду с техническим и вспомогательным персоналом, существовали русские экипажи в составе немецких эскадрилий. Еще одним фактором, повлиявшим на привлечение в ряды вермахта советских граждан и создание из их числа особых вооруженных формирований, стала партизанская война в немецком тылу. Когда стало ясно, что быстрая победа над Красной Армией невозможна, германские армии и командование тыловых районов групп армий, имевшие в своем распоряжении незначительные охранные и полицейские силы, в связи с усилившимся партизанским движением запросили разрешение о создании "вспомогательных охранных частей" из освобожденных военнопленных. Первоначально в охранных частях были литовцы, латыши, эстонцы, белорусы и украинцы, из них формировались добровольческие батальоны для антипартизанской борьбы, а затем и охранные батальоны. Немецкое командование, пытаясь окончательно разрешить проблему недостатка охранных частей, приказом первого квартирмейстера генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.Паулюса от 9 января 1942 г. уполномочило командование групп армий Восточного фронта формировать в необходимом количестве вспомогательные охранные части ("сотни") из военнопленных и жителей оккупированных областей, враждебно относившихся к Советской власти. Если учесть страшные последствия первой военной зимы, когда из 3 350 тыс. советских военнопленных, захваченных в 1941 г., более двух миллионов умерло от голода и болезней, то можно заключить, что немцы не испытывали недостатка в "добровольцах". Уже к весне 1942 г. в тыловых районах немецких армий появилось множество вспомогательных частей, функции которых заключались в охране железнодорожных станций, мостов, автомагистралей, лагерей военнопленных и других объектов. Они были призваны заменить немецкие части, нужные на фронте. В национальном отношении состав большинства подобных частей был смешанным, но преобладали русские, украинцы и белорусы. Командовали батальонами и ротами немецкие офицеры, их заместителями назначались бывшие командиры Красной Армии и офицеры - эмигранты. В редких случаях практиковалось назначение "туземных" командиров во главе эскадронов и рот. К концу 1942 г. почти каждая из действовавших на Восточном фронте немецких дивизий имела одну, а иногда и две русские или украинские роты, а корпус имел роту или батальон. Кроме того, в распоряжении командования тыловых районов групп армий было по нескольку восточных батальонов и ягдкоманд, а в составе охранных дивизий - восточные кавалерийские дивизионы и эскадроны. С апреля 1942 г. было официально разрешено привлекать к участию в боевых действиях представителей кавказских народов и казаков, которых германское командование объявило "равноправными союзниками". Вслед за национальными легионами и казачьими частями в августе этого же года было признано право на существование всех формирований из советских граждан, действовавших на стороне германской армии. Решительный сдвиг в методике осуществления гитлеровской восточной политики демонстрировали мероприятия в области пропаганды. Однако это вовсе не означало внесения, каких бы то ни было изменений в ее основополагающие установки. Речь шла о грандиозной уловке, призванной заставить народы Советского Союза проливать кровь ради победы германского рейха. Именно эту цель преследовала начатая службой пропаганды вермахта акция, ключевой фигурой которой был генерал-лейтенант А.А.Власов, взятый в плен в июле 1942 г. после разгрома под Лобанью 2-й ударной армии. Абвер и служба пропаганды давно уже искали подходящую кандидатуру на роль "русского де Голля" - вождя антисталинской оппозиции, способного идейно сплотить сражавшиеся на немецкой стороне восточные формирования и создать представление о наличии организованной силы, ведущей борьбу против коммунистического режима. О личности А.А.Власова, о мотивах, толкнувших его сдаться в плен, о первых шагах его сотрудничества с фашистами уже написано немало книг, статей, очерков. Интерес к нему в отечественной исторической литературе и публицистике особенно возрос в последние годы. На Западе об этом "человеке большой политической мудрости и мученике, погибшем за свободу своей Родины", пишут давно и охотно, он слывет как "русский патриот", "искренний борец с большевистской тиранией". Как известно, генерал Власов, перешедший на сторону немцев в июле 1942 г., предложил немецкому командованию свои услуги в борьбе против советского государства. Находясь в лагере для военнопленных в Виннице, где содержались только те военнопленные, которые представляли особый интерес для разведки вермахта, он заявил о своем желании принять участие в борьбе против Советского Союза, подчеркнув при этом, что "для русских, которые хотят воевать против Советской власти, нужно дать какое-то политическое обоснование их действий, чтобы они не казались изменниками Родины". Бывший генерал-лейтенант, ясно сознавая свое предательство, лихорадочно искал способы оправдания измены. И такой способ был найден. Чтобы обелить свое предательство в собственных глазах и в глазах окружающих, поднять свою значимость и авторитет среди немецких покровителей и, в конечном счете, сохранить жизнь, Власов создал себе имидж непримиримого врага сталинизма и большевистского режима. Уже в сентябре 1942 г. Власов А.А. подписал первую листовку, призывавшую к борьбе против сталинского режима. Вслед за этим, в декабре 1942 г., прозвучало воззвание Русского Комитета, включавшего в себя "Обращение к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза". Задачами комитета провозглашались: свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма; заключение почетного мира с Германией; создание в содружестве с Германией и другими народами Европы "новой России". Красноармейцы и все русские люди призывались к переходу на сторону действовавшей в союзе с Германией Русской освободительной армии (РОА). Как справедливо отмечает в этой связи историк С.И. Дробязко, "речь шла о том, чтобы превратить вспомогательные восточные формирования в эффективное средство борьбы против Советского Союза, придав им характер политического движения". Таким образом навязанная СССР война должна была дополниться новой гражданской войной, которая с помощью немцев закончилась бы разгромом большевизма. Несмотря на фиктивность "Русского комитета" и призрачность его деклараций, отделу пропаганды верховного командования вермахта (ОКВ) удалось достичь своей цели: термин "Русская освободительная армия" (РОА) становится широко известным среди советских граждан, оказавшихся волею обстоятельств в числе военнопленных, "восточных рабочих", жителей оккупированных территорий и солдат "добровольческих формирований" Германии. Тысячи русских людей, служивших в вермахте, стали считать себя бойцами РОА и нашивать на правый рукав своей немецкой формы шеврон с косым андреевским крестом. Ярлык "власовец" прочно приклеился ко всем членам русскоязычных изменнических формирований, даже если они не имели никакого отношения к власовской армии. Надо сказать, что известие о создании РОА серьезно обеспокоило советское командование, которое понимало, что власовские листовки гораздо опаснее немецких. Об этом свидетельствовали, например, 20 тыс. красноармейцев, перешедших на сторону вермахта весной - летом 1943 г. в результате проведенной отделом пропаганды ОКВ операции под кодовым названием "Серебряный просвет". Это говорило о том, что даже после Сталинградской битвы отношение в Красной Армии к советскому режиму не было до конца "благонадежным". Однако достижение поставленной А.А. Власовым цели - получение разрешения на создание Русской освободительной армии из советских военнопленных, в которых он видел основную социальную базу будущей "освободительной" армии, было иллюзорным. Пока дела гитлеровцев на советско-германском фронте складывались неплохо, о создании какой-либо "русской армии" не могло быть и речи, тем более что Гитлер по-прежнему не желал иметь с русскими ничего общего. Власов надолго, почти до 1944 г. был отлучен от работы, водворен в лагерь, а его деятельность ограничивалась лишь пропагандистской работой. Общая численность восточных войск, по данным, приведенным в докладной записке офицера штаба генерала восточных войск капитана Доша, к февралю 1943 г., составляла 750 тыс. человек, в том числе примерно 250 тыс. - в строевых формированиях, принимавших участие в боевых действиях против Красной Армии и партизан. С учетом же вспомогательной полиции рейхскомиссариатов общее число представителей народов СССР, служивших в рядах разного рода военных и военизированных формирований третьего рейха, составило более одного миллиона человек. По немецким данным, всего было создано более 180 формирований, состоявших из советских военнопленных разной национальности, в том числе: из русских - 75, из донских, кубанских и терских казаков - 21, туркестанских и татарских (из Татарии и Крыма) - 42, грузинских - 11, из народов Северного Кавказа - 12, азербайджанских - 13, армянских - 8, а также части и соединения из литовцев, латышей и эстонцев. Численность этих формирований по национальной принадлежности на январь 1945 г. была такова: латышей - 104 тыс., литовцев - 36 800, азербайджанцев - 36 500, грузин - 19 тыс., народов Северного Кавказа - 15 тыс., татар - 12 500, крымских татар - 10 тыс., эстонцев - 10 тыс., армян - 7 тыс., калмыков - 5 тыс. человек. По другим сведениям данные по национальному составу восточных формирований выглядят так: русских - 310 тыс., украинцев - 250 тыс., казаков - 53 тыс., представителей народов Северного Кавказа - 110 тыс., волжских татар - 40 тыс., крымских татар - 20 тыс., тюрков - 180 тыс., калмыков - 5 тыс. человек. В общей сложности (без учета эстонских и латышских СС - легионеров, литовских добровольцев) численность советских граждан в них составила 968 тыс. человек. Как видим, самую значительную часть "восточных батальонов" составляли русские формирования. По подсчетам германского историка Ганса Нойлена, число советских граждан русской национальности, сражавшихся в вермахте, войсках СС, охранных и прочих военных формированиях Германии в 1941-1945 гг., превышало 300 тыс. человек. Необходимо отметить, что за рядом исключений все части, созданные оккупантами из представителей различных национальностей Советского Союза, оказывались непрочными. Несмотря на все предпринимавшиеся меры, при первых столкновениях с советскими формированиями они либо разбегались, либо при удобном случае переходили к партизанам. Так 16 августа 1943 г. на сторону партизан перешла в полном составе, во главе со своим командиром подполковником В.В.Гиль-Родионовым 1-я русская национальная бригада СС, личному составу которой была обещана амнистия в случае, если они с оружием в руках перейдут на сторону партизан. В тот день на сторону партизан перешло 2200 человек с 10-ю орудиями, 23-мя минометами, 77-ю пулеметами и другим военным снаряжением. Всего же в период с июня по декабрь 1943 г. на сторону партизан с оружием в руках перешло более 10 тыс. солдат восточных формирований. Это было не так уж много по сравнению с их общей численностью, однако вызывало у немцев серьезные опасения за надежность остальных частей в условиях продолжавшегося кризиса на фронте. Такие опасения полностью оправдались 13 сентября 1943 г., когда из-за неустойчивости восточных частей и национальных формирований сорвалась попытка гитлеровцев воспрепятствовать выходу советских войск к Днепру в районе Оболони, а действовавший на этом участке фронта туркестанский батальон перебил немецких офицеров и в составе трех рот с оружием перешел на сторону Красной Армии. Все это повлияло на позицию германского командования относительно дальнейшего использования восточных формирований. Предлагалось перебросить их на второстепенные театры военных действий, что дало бы возможность использовать на советско-германском фронте освободившиеся немецкие войска. К концу октября 1943 г. на западе уже находилось 34 восточных батальона и готовилось к отправке еще 23. Помимо этого 12 батальонов было отправлено на юго-восток, 10 - в Италию, 5 - в Данию. На Балканы были переброшены и только что сформированные 1-я казачья кавалерийская и 162-я тюркская пехотная дивизии. Примерно 5-6 тысяч "добровольцев" были разоружены как ненадежные. Всего в начале 1944 г. на западе было задействовано 72 батальона восточных войск общей численностью примерно 65 тыс. человек. Кроме того, в центральных областях Франции было рассредоточено более 50 тыс. человек "добровольцев" во главе со штабом командующего добровольческими частями. Как правило, все восточные батальоны были включены в состав полковых немецких дивизий в качестве третьих и четвертых батальонов. Немецкие мундиры с нашивками "РОА", "Северный Кавказ", "Армения", "Азербайджан", "Грузия", "Туркестан", "Дон", "Кубань" замелькали во Франции, Италии, Югославии и т.д. Завершающий этап истории восточных формирований связан с образованием Комитета освобождения народов России (КОНР) и его вооруженных сил. Преследовалась двойная цель - повысить боеготовность "добровольческих" частей созданием на их базе крупных соединений - дивизий и корпусов и одновременно поднять моральный дух их личного состава путем предоставления этим формированиям статуса армий союзных держав. Инициатива образования КОНР принадлежала наиболее влиятельной в третьем рейхе силе - гиммлеровским СС. Власов и его окружение, надеясь, что СС смогут использовать возможности, упущенные вермахтом в 1943 г., пошли на контакт с Гиммлером. 16 сентября 1944 г. А.А.Власов был принят рейхсфюрером в своей главной квартире под Растенбургом и получил санкции на создание армии с правом набирать ее из русских, находившихся на территории рейха. Однако расчеты Власова не оправдались. Намерения Гиммлера с самого начала тормозились реальной или потенциальной враждебностью Гитлера и его непосредственных советников. Было дано согласие лишь на создание армии, не превышающей трех дивизий, а Власов рассчитывал на десять . 14 ноября 1944 г. в Праге в присутствии представителей германского правительства, иностранных дипломатов и корреспондентов состоялся учредительный съезд Комитета освобождения народов России, председателем которого Гиммлер назначил А.А.Власова. Провозглашенный на съезде манифест КОНР призывал к "объединению всех национальных сил" для достижения следующих целей: свержения сталинской тирании и освобождения народов России от большевистской системы; прекращения войны и заключения почетного мира с Германией; создания новой, свободной государственности без большевиков и эксплуататоров. Следуя декларации манифеста о необходимости единства всех "вооруженных антибольшевистских сил народов России", съезд принял решение об образовании во главе с генерал-лейтенантом А.А.Власовым вооруженных сил КОНР, которые должны были получить статус вооруженных сил союзного Германии государства. В состав новоиспеченной Русской освободительной армии вошли три дивизии. 1-я русская дивизия (по немецкой номенклатуре 600-я пехотная), командиром которой был назначен полковник (затем генерал-майор) С.К.Буняченко. Она формировалась по образу немецкой фольксгренадерской дивизии со штатной численностью 18 тыс. солдат и офицеров, что было равно стрелковому корпусу Красной Армии. Командиром 2-й русской дивизии (650-я пехотная) был назначен полковник Г.А.Зверев, бывший командир 350-й стрелковой дивизии. В отличие от 1-й дивизии, формирование ее проходило в более трудных условиях, в результате чего к моменту отправки на фронт она не имела достаточного количества тяжелого вооружения и транспорта, хотя по численности личного состава не уступала 1-й дивизии. Что касается 3-й дивизии под командованием полковника М.М.Шаповалова (700-я пехотная), то ее формирование так и не сдвинулось с подготовительной стадии. Был лишь сформирован штаб дивизии, располагавший кадрами в 10 тыс. человек. Дело не ограничивалось созданием частей и соединений сухопутных войск. В декабре 1944 г. главнокомандующий ВВС Германии рейхсмаршал Г.Геринг подписал приказ о создании военно-воздушных сил РОА, которые 4 февраля 1945 г. были непосредственно подчинены А.А.Власову. Основой этих сил послужил личный состав русской авиагруппы, сформированной в составе люфтваффе в ноябре 1943 г. и принимавшей участие в боевых действиях на Восточном фронте. Всеми частями ВВС РОА, насчитывавшими в общей сложности около 5 тыс. человек летного и технического состава и несколько десятков машин разных типов, командовал полковник В.И.Мальцев. Общая численность власовских формирований к марту 1945 г., согласно зарубежным и отечественным источникам, колебалось от 30 до 50 тыс. человек. Впоследствии к РОА присоединились Казачья группа бывшего командира "дроздовцев" генерал-лейтенанта А.В.Туркула (около 5 тыс. человек), Казачий стан генерал-майора Т.Н.Доманова (8 тыс. человек), 15-й Казачий кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Х.Фон Паннвица (более 40 тыс. человек) и Казачий учебный и резервный полки под командованием генерала А.Г.Шкуро (до 10 тыс. человек), а также сильно поредевший после боев с югославскими партизанами Русский корпус генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона и полк СС "Варяг" под командованием полковника М.А.Семенова. Кроме того, продолжали действовать отдельно 40-50 тыс. человек - в туркестанских и кавказских батальонах, 10 тыс. человек - в дивизии СС "Галичина", до 15 тысяч - в казачьих частях, до 40-50 тыс. - в латышских и эстонских дивизиях СС и охранных частях, 20-25 тыс. человек - в составе отдельных частей, действовавших на территории Югославии, Италии и Франции. Помимо этих частей и соединений целый ряд восточных формирований продолжал оставаться в составе вермахта (599-я пехотная бригада, 3-й и 4-й добровольческие полки, а также 25 отдельных батальонов). Их общая численность превышала 25 тыс. человек. Что же касается "добровольцев вспомогательной службы" ("хиви"), то их численность, как уже отмечалось, на февраль 1945 г. составляла около 700 тыс. человек, в том числе в сухопутных войсках - 600 тыс., в люфтваффе - от 50 до 60 тыс., в военно-морском флоте - 15 тыс. человек. Таким образом, к весне 1945 г. в вооруженных силах фашистской Германии числилось около одного миллиона человек, входивших в состав вспомогательных служб, восточных формирований, вооруженных сил КОНР, Украинской народной армии и национальных легионов. Из этих сил А.А.Власову формально подчинялись лишь 10% - собственно РОА, русский охранный корпус, бригада А.В.Туркула и казачьи части. "Нет веских оснований утверждать, будто РОА состояла главным образом не из "идейных борцов", а из уголовников, националистов, а также слабых, безвольных людей, преследовавших одну цель - выжить, - пишет доктор исторических наук М.И. Семиряга. - Во-первых, националист - это уже "идейный борец", и, во-вторых, документы свидетельствуют, что власовцы стойко вели себя в боях во время высадки союзников во Франции в июне 1944 г. и в сражениях против советских войск на Одере весной 1945 г." Что касается "идейной нищеты" власовского движения, то документы, принятые его политическим органом "Комитетом освобождения народов России", вряд ли подтверждают такой вывод. Следует отметить, что руководство КОНР имело собственный план действий на случай капитуляции Германии. Власов и его окружение уже не могли, как прежде, рассчитывать на формирование достаточного количества дивизий, чтобы противостоять Красной Армии, однако вера в противоестественность и непрочность коалиции западных демократий со сталинским режимом вселяла им надежду на скорый ее раскол. В этом случае многочисленные и хорошо вооруженные антисоветские формирования стали бы, по их мнению, незаменимым подспорьем для США и Великобритании в их грядущей борьбе против Советского Союза. Поэтому на последнем заседании КОНР, состоявшемся 26 марта 1945 г. в Карлсбаде (Карловы Вары), было решено постепенно стягивать все русские и национальные формирования с востока и запада в район Инсбрук-Зальцбург (Австрийские Альпы), чтобы здесь продолжить борьбу до изменения общей обстановки. В апреле 1945 г., когда поражение Германии стало очевидным, А.А.Власов и его ближайшие сообщники, опасаясь быть захваченными Красной Армией, приняли решение пробиваться в сторону англо-американских войск и вывести туда все части РОА, чтобы в последующем сдать американцам без сопротивления все формирования вооруженных сил КОНР при условии, что их личный состав не будет выдан советским властям. Однако представители американского командования, включая главнокомандующего войсками союзников в Европе Д.Эйзенхауэра, заявили, что не уполномочены вести переговоры относительно предоставления русским коллаборационистам политического убежища, и требовали сдачи в плен на общих основаниях, обещая, правда, при этом, что власовцы не будут выданы Советскому Союзу до окончания войны. Вопрос о судьбе солдат и офицеров из негерманских воинских формирований возник у союзников задолго до капитуляции Германии. Союзники были поражены, когда узнали, что среди иностранных добровольцев, служивших в вермахте, больше всего было советских граждан, и не просто граждан, а офицеров и солдат Красной Армии. Как сообщала британская армейская разведка 17 июня 1944 г., среди вражеских военнопленных, взятых в ходе высадки в Нормандии на всем протяжении фронта от Нидерландов до Пиренеев, около 10% составляли "русские добровольцы". Проблема советских военнопленных, служивших в вермахте и захваченных союзными войсками, приобрела настолько острый характер, что стала предметом обсуждения на высшем уровне в ходе Ялтинской конференции. 11 февраля 1945 г. на Юсуповской даче союзники подписали секретные двусторонние соглашения советско-английские (В.М.Молотов и А.Иден) и советско-американские (генерал-лейтенант А.А.Грызлов и военный атташе при посольстве США в Москве генерал-майор Д.Дин). Суть соглашений сводилась к следующему: "Все советские граждане, освобожденные союзными войсками, будут сразу же после их освобождения отделены от немецких военнопленных и помещены отдельно от них... Эти советские граждане немедленно будут сосредоточены в определенных пунктах и лагерях, куда немедленно будут допущены советские представители репатриационных властей... В интересах внутреннего управления и дисциплины эти советские граждане будут объединены в отряды и группы, которые будут подчиняться советским законам... Уполномоченные британские (соответственно - американские - Ю.А.) представители будут способствовать, по мере своих возможностей и с учетом имеющихся в их распоряжении транспортных средств, скорейшей отправке ... граждан в Советский Союз". В опубликованном в тот же день коммюнике, а также в соглашениях Большой тройки и в приложениях к ним ни слова не говорилось о дифференцированном подходе к советским военнопленным, служившим в вермахте и захваченным в плен с оружием в руках, и к тем, которые содержались в немецких лагерях и были освобождены союзными войсками. И.В.Сталину было крайне неприятно признавать наличие изменников среди советских военнопленных, тогда как среди англичан и американских солдат и офицеров, которые одновременно передавались союзникам советскими властями, подобная категория людей отсутствовала. Так возникла "правовая основа" репатриации "добровольцев" восточных формирований. С моральной и общечеловеческой точек зрения подписанные союзниками соглашения, обрекшие на страдания и гибель миллионы людей, невозможно оправдать, но объяснить их действия, наверное, можно: этот шаг был продиктован искренним стремлением защитить и вернуть на родину тех граждан США и Великобритании, которые оказались в советских зонах. Столкнувшись с необходимостью осуществления насильственной выдачи советских граждан, что юридически не предусматривалось Ялтинскими соглашениями, Запад формально мог хотя бы замедлить или временно приостановить репрессии. На деле политические и военные представители Великобритании, США и Франции "перевыполнили" взятые на себя "обязательства", выдав не только фактических граждан СССР, но и множество тех, кого Советский Союз особо не ожидал видеть в своих оккупационных зонах. С этой точки зрения эмоциональность, горечь высказываний генерал-майора В.Г.Науменко, назвавшего эту катастрофу великим предательством, более чем понятны и оправданы. "Именно предательством всех Божеских и человеческих законов, хвалебно декларируемых демократических прав и свобод, наконец, вчерашних союзников явилась англо-американская политика в Европе в 1945-1947 гг.", - отмечает К.М.Александров. Проблема насильственных репатриаций нашла отражение, в трудах лорда Н.Бетелла и графа Н.Толстого. Леденящие душу свидетельства собраны генерал-майором В.Г.Науменко, А.И.Делианич, Б.М.Кузнецовым, - очевидцами и чудом уцелевшими жертвами выдач. Однако в силу определенных причин ряд эпизодов остался неосвещенным. Фактически нет ответа на вопрос, только ли желанием выполнить Ялтинские соглашения было вызвано решение Запада выдать СССР огромное количество потенциальных противников сталинского режима, возможно, стоит искать объяснения в традиционном отношении демократий Запада к России в конце XIX - первой половине XX века. Известно, какую значительную роль сыграла 1-я власовская дивизия в спасении Праги и чешского национального восстания. Тем не менее, потеряв в боях с пражским гарнизоном генерала вермахта Р.Туссенна около 300 человек убитыми и в несколько раз больше ранеными, дивизия С.К. Буняченко вынуждена была на рассвете 8 мая 1945 г. покинуть Прагу, оказалась зажатой между боевыми порядками 25-го советского танкового корпуса и 4-й дивизии 3-й танковой американской армии. Американское командование отказалось пропустить 1-ю дивизию ВС КОНР, фактически окруженную советским танковым корпусом между с. Лнарисе и г.Непомук. Более того, оно отказалось принять дивизию в плен на том основании, что та находилась на территории, которую должны были занять советские войска. После того как 10 мая безрезультатно закончились переговоры с американским командованием, присутствовавший на переговорах советский представитель потребовал, чтобы все без исключения власовцы сдались в плен подступавшему 25-му танковому корпусу. 12 мая 1945 г. С.К. Буняченко отдал приказ о роспуске дивизии, надеясь, что в одиночку солдатам и офицерам будет легче перейти советско-американскую демаркационную линию. Сам он и А.А.Власов предприняли попытку вместе с колонной штабных машин прорваться в расположение американцев. Однако попытка эта не удалась. Более того, Власов был захвачен в колонне разведчиками отдельного мотострелкового батальона капитана М.И. Якушова при молчаливом согласии американцев. В течение 13-14 мая советскими войсками была пленена значительная часть солдат и офицеров 1-й дивизии (около 11 тыс. человек). По сведениям С.Ауски, все офицеры дивизии приговаривались к расстрелу, унтер-офицеры и солдаты - к заключению в ИТЛ сроком от 10 до 25 лет. Сцены расстрелов власовцев в эти майские дни описывал и бывший майор Красной Армии, подполковник РОА В.П. Артемьев, командир 2-го полка 1-й дивизии, чудом спасшийся от казни. Сколько чинов дивизии оказалось расстрелянными американцами из 90-й дивизии, сколько попало в плен и было выдано в СССР в 1945-1946 г., осталось невыясненным. Известно лишь, что из 1-й власовской дивизии уцелели единицы. Не менее трагичная судьба постигла и другие формирования РОА, в том числе и 2-ю дивизию, которая частично вместе со штабом была пленена советскими войсками, а остальная часть интернирована американцами в районе г. Крумау (Австрия) 8-10 мая 1945 г. Общая численность сдавшихся офицеров и солдат 2-й власовской дивизии совместно с другими частями южной группы вооруженных сил КОНР составила более 25 тыс. человек. Самое длительное время провели в американском плену интернированные в мае 1945 г. два начальника управления КОНР - генерал-майор В.Ф.Малышкин и бригадный комиссар Г.Н.Жиленков. Вместе с ними в разное время находились офицеры-власовцы: полковник В.Ф.Шелаев, капитан В.А.Денисов, капитан Н.Ф.Лапин, а также капитан вермахта В.К.Штрик-Штрикфельд. США планировало или делало вид, что желает использовать указанных конкретных лиц для антисоветской работы в будущем на территории западных зон Германии. Скорее всего это был очередной обман, поскольку уже 25 марта 1946 г. В.Ф.Малышкина передают советским властям в наручниках, а все остальные оказались в руках советской администрации 1 мая 1946 г. Наивная и укорененная вера в порядочность союзников привела к личной драме и человека, возглавившего остатки РОА после интернирования американцами ее основной части. Речь идет о генерал-майоре ВС КОНР М.А.Меандрове - последнем начальнике офицерской школы ВС КОНР. Все попытки председателя НТС В.М.Байдакова предупредить его о том, что американцы выдадут всех, успеха не имели. Глава кадров ВС КОНР упорно продолжал верить в то, что американская демократия обеспечит им защиту. Такая вера, в свою очередь, передалась как рядовому, так и офицерскому составу. До конца июля 1945 г. из более чем 25 тыс. власовцев возможностью бежать воспользовались лишь около 1 400 человек. Однако уже к 29 октября 1945 г. все офицеры ВС КОНР оказались в Платтлинге, где 24 февраля 1946 г. произошла одна из самых страшных и кровавых выдач с массовыми самоубийствами репатриируемых. Самого же М.А.Меандрова и еще двух генералов РОА А.Н.Севастьянова и В.Г.Ассберга (Арцезо) советские представители увезли 14 февраля 1946 г. С особой изощренностью, используя, по выражению А.И.Солженицына "традиционное коварство в духе английской дипломатии", осуществлял выдачи штаб 5-го корпуса армии Великобритании под командованием генерал-лейтенанта Ч.Китли. На совести английского офицерского корпуса, многие представители которого считали себя истинными джентльменами, оказались тысячи русских казаков и их семей. Как известно, в английской оккупационной зоне находились два самых крупных казачьих формирования: 15-й казачий кавалерийский корпус Походного атамана генерал-лейтенанта Хельмута фон Паннвица и Казачий стан Походного атамана генерал-майора Т.И.Долманова. Но если 15 казачий корпус был чисто воинским соединением численностью 40-45 тыс. человек, то Казачий стан состоял как из беженских станиц, так и из казачьих полков, составлявших 1-й казачий корпус Походного атамана. По английским данным, в казачьем Стане было около 21 500 человек: 15 000 мужчин, 4 000 женщин и 2 500 детей. По другим данным, его численность на май 1945 г. достигала более 40 тыс. человек. Разыгравшаяся вскоре казачья трагедия, которую многие неверно именуют "лиенцской", происходила в Южной Австрии, в провинции Кернтеи (Каринтия), но в двух районах, находившихся примерно в 120 км один от другого. Группа, возглавляемая Т.И.Домановым, по указанию английского командования расположилась на реке Драве между городами Лиенц и Обердраубург. Общая протяженность казачьих частей составляла около 19 км. В обширном лагере Пеггец, находившемся на левом берегу Дравы в 3 км от Лиенца, располагались беженские станицы Части же 15-го казачьего кавалерийского корпуса (15-й ККК) находились в 25 км севернее Клагенфурта: 1-я казачья дивизия в районе Фельдкирхена, остальные в районе Альтхофен-Наймаркт. Таким образом, если выдачу казаков в районе Лиенца на реке Драве "народная молва по праву назвала "лиенцской трагедией", то репатриацию казаков 15-го ККК правильнее всего было бы именовать "трагедией Альтхофена". Выдача казаков произошла по плану, заранее разработанному английским командованием. Под предлогом поездки на "совещание" в британский штаб, где с важным сообщением якобы должен был выступать английский главнокомандующий фельдмаршал Александер, все генералы и офицеры Казачьего стана и кавказских частей были отделены от горцев и казаков и отправлены в г. Шпиталь, где их заточили в охраняемый лагерь, а на рассвете 29 мая передали советским представителям. Немного ранее, 26 мая 1945 г. был арестован и передан советской стороне в Юденбурге генерал-лейтенант Х. фон Паннвиц. 30 мая вместе с другими казачьими офицерами он был перевезен в Грац, а на следующий день в Баден под Веной. Оттуда всех прибывших с Паннвицем казаков отправили в Москву, а самого генерала 3 июня вывезли в неизвестном направлении. По имеющимся данным, спустя некоторое время, он вновь оказался в руках англичан, вероятно как германский офицер, взятый в плен на территории британской оккупационной зоны и соответственно являвшийся военнопленным английской армии. Однако Х.фон Паннвиц не захотел остаться в английском плену и добровольно предпочел быть выданным советским властям, как и 500 офицеров вермахта, служивших в казачьих частях. При этом он якобы сказал: "Я делил с казаками хорошее время. Теперь я хочу делить с ними плохое. Я заключил с ними дружбу на жизнь и на смерть. Может быть, я смогу облегчить их ужасную участь, взяв часть приписываемой им вины на себя". Когда рядовые казаки узнали о судьбе своих офицеров и о предательстве англичан, они выбрали новым атаманом подхорунжего Кузьму Полунина, выбросили черные флаги и объявили голодовку. В петициях, отправленных королю Георгу VI, архиепископу Кентерберийскому, Уинстону Черчиллю и полковнику Малкольму, они писали: "Мы предпочитаем смерть возвращению в советскую Россию, где нас ждет долгое, систематическое уничтожение". С 30 мая по 1 июня 1945 г. англичане готовили передачу рядовых казаков. Пробными стали три поезда, отправленных в Юденбург, который служил согласно договоренности передаточным пунктом на демаркационной линии по реке Мур, со станции Деллах. Эти поезда увезли 3 161 человека, причем мужчин запихивали в вагоны по 36 человек в каждом, женщин, детей и вещи везли в багажном отделении. Массовая выдача казаков, участие в которой приняли силы трех английских дивизий, началась 1 июня. Вот как это происходило в лагере Пеггец близ Лиенца. На площади перед бараками стояло около 4 тыс. человек, и ехать они явно никуда не собирались. Лишь вмешательство трех взводов солдат, вооруженных ружьями и палками, которые вырывали людей из толпы и насильно отводили к месту посадки, позволило начать заполнение грузовиков, сразу же отправлявшихся на ближайшую железнодорожную станцию. Там пленников пересаживали в поезд из 50 вагонов для перевозки скота, с решетками на окнах. В середине, на открытой платформе сидело несколько солдат с пулеметами. В каждый вагон загружали по 36 человек, затем двери наглухо закрывались. Второй приступ был и ожесточеннее, и жертвообильнее. Толпа опрокинула окружавшую лагерь изгородь, люди бросились в лес, на мост через Драву. Многие погибли в бурной реке или от пуль вошедших в раж англичан. По воспоминаниям оставшихся в живых, в тот день погибло примерно 700 человек (задавленных, убитых, утонувших или покончивших с собой). По тому же сценарию шла погрузка и в других казачьих лагерях, например, в Обердрубурге, где, несмотря на все "затруднения", 6-я пехотная бригада в первые две недели июня переправила из долины Дравы в "советскую" Штирию 22 502 человека кавказцев и казаков, а 46-я британская пехотная дивизия только за одну неделю после 28 мая 1945 г. передала в руки советских представителей в Юденбурге 17 702 казаков. Причем в ходе выдачи казаков, из состава британских частей для поиска и поимки беглецов создавались специальные экспедиции, в которых активное участие принимали и "смершевцы". Так, за период с 7 по 30 июня удалось поймать 1 356 человек, часть из которых немедленно после прибытия в Юденбург или Грац была расстреляна. Справедливости ради следует сказать и о том, что многие британские солдаты и даже целые подразделения находились на грани неповиновения приказу о выдаче казаков. Англичане предупреждали казаков о предстоящей репатриации и даже помогали скрываться. Именно такой подход к проблеме, в отличие от 6-й бригады и 46-й пехотной дивизии, продемонстрировали офицеры 6-й танковой дивизии, "отвечавшей" за репатриацию казачьих соединений под командованием полковника К.Вагнера. Они не только позволили ему и другим немецким офицерам бежать в Баварию (американская зона), но и помогли сотням казаков, которые указали в анкетах, что до 1939 г. они не жили в России избежать репатриации. Так спаслись майор Островский и еще около 50 человек из лагеря Вайтенфель, подвергнутые накануне за непокорность даже имитации расстрела. Есть примеры, когда целые части и соединения не выдавались НКВД, несмотря на то, что в них было немало настоящих военных преступников. Например, дивизия СС "Галичина" под командованием украинского генерала Шандрука, в которой на момент сдачи англичанам находилось более 10 тыс. украинцев. Дивизию сначала расквартировали в Шпитале, а затем тайно перевели в Северную Италию - в лагерь Беллари, оттуда в другой лагерь, в Чезенатико. После требования советской стороны о выдаче этой дивизии в соответствии с двусторонним соглашением, последовал ответ англичан о том, что из более чем 10 тысяч солдат и офицеров дивизии "советскими" гражданами являются лишь 112. Всех этих людей репатриировали, а остальные летом 1947 г. были вывезены главным образом в Канаду и Англию. Ускользнул от НКВД так называемый "шютцкорпс" под командованием полковника Рогожина - последнее сохранившееся целиком регулярное соединение царской армии, базировавшееся в Сербии. Этот корпус, насчитывавший до 10 тыс. человек, сдался англичанам в районе Люблян, откуда был переведен ими в Австрию, сначала в Фельдкирхен, а затем в Клейг Санкт-Вейте под Клагенфуром. Командование корпуса попросило англичан включить его в состав английской армии или перевести личный состав в гражданское состояние. Англичане сохранили организационную структуру корпуса и даже оставили 10% вооружения, использовали корпус на разного рода работах. Но в середине 1946 г. все сдавшиеся англичанам 4,5 тыс. человек были освобождены и получили разрешение жить на Западе. Указанные случаи, однако, были не правилом, а исключением. Если бы английские офицеры прибегали к подобной альтернативе, они избежали бы таких акций, как юденбургские выдачи. Хотя, по мнению П.М. Поляна, и в этих альтернативных случаях ими руководило вовсе не "вырвавшееся наружу природное благородство, а не менее трезвый, как и в случае с казаками, расчет". Насильственные репатриации участников антисоветских формирований продолжались вплоть до середины 1946 г., когда практически все остатки их были организованно переданы советским властям согласно Ялтинским соглашениям от 11 февраля 1945 г. В это время состоялся целый ряд крупных (по 400-500 человек), особо жестоких выдач. Одна из трагедий разыгралась в альпийском городке Кемптен, что находился юго-западнее Мюнхена, недалеко от австрийской и шведской границ, освобожденном американцами 27 апреля 1945 г. В лагере, разместившемся в бывшем протестантском училище, скопилось значительное число бывших "остовцев", поляков, сербов, эстонцев, латышей, литовцев, но большинство лагерного населения составляли бывшие власовцы и казаки. Американцы начали с расспросов и уговоров всех разъезжаться по домам. Затем в отдельный лагерь перевели всех русских (около 700 человек), которым объявили, что согласно приказу американского командования все те, кто не сможет доказать, что они оставили Россию в 1920 г. будут переданы союзникам, т.е. Советам. Это был фактически смертный приговор для невозвращенцев. Роковая развязка наступила 12 августа 1945 г. Половина обитателей лагеря, узнав о вывозе русских людей, ночью разбежались, пытаясь укрыться в местных домах, в лесной глуши и ущельях. Оставшиеся собрались в храме. Не успел комендант лагеря генерал Ф. Данилов прочитать последнюю фамилию в списке лиц, подлежащих возвращению в свою страну, как храм огласился воплями и рыданиями. На предложения американского офицера всем, кого зачитали в списке, выйти во двор, никто с места не сдвинулся. Тогда в храм ворвались американские солдаты. Они старались насильно вытолкнуть из храма молящихся людей, хватали их за руки, ноги, тащили за волосы и бороду. Были пущены в ход кулаки, приклады ружей, раздались выстрелы. Упавших били ногами, хватали и выбрасывали через двери и окна. Стоны, крики, истерики, плач детей создали жуткую картину. Все это продолжалось 40-50 минут. Из 410 человек было увезено от 90 до 100, поскольку в храме находилось около 150 человек, остальные разбежались накануне ночью. И таким образом спаслись ... После Кемптена последовала несравнимая по ужасу с ним кровавая трагедия в Дахау (19 января 1946 г.), массовая выдача советских граждан из лагеря Платтлинг (24 февраля 1946 г.), выдача большой группы военнопленных РОА из лагеря Бад-Айблинга (21 августа 1946 г.) и др. Как видим, политика, и практика западных оккупационных властей в вопросе принудительных репатриаций была весьма противоречивой и непоследовательной. Внутренний конфликт просматривался, прежде всего, между внешнеполитическим ведомством и военным министерством, но по сути дела мало отразился на реальной судьбе большинства репатриируемых. И когда осенью 1945 г. американцы и англичане были готовы к фактическому отказу от Ялтинских соглашений, для самих репатриантов это, в сущности, уже не имело никакого значения, поскольку подавляющее большинство их уже было передано в СССР. Точку в истории коллаборационистских формирований периода Великой Отечественной войны поставили закрытые судебные процессы 29-31июля 1946 г. над руководителями этих формирований А.А.Власовым, В.Ф.Малышкиным, Г.Н.Жиленковым, Ф.И.Трухиным, С.К.Буняченко, Г.А.Зверевым, В.И.Мальцевым, М.А Меандровым, Д.Е.Закутным, И.А.Благовещенским, В.Д.Корбуковым и С.Н.Шатовым, а в январе 1947 г. над П.Н.Красновым, А.Г.Шкуро, Т.И.Домановым, С.Н.Красновым, Султан Келеч-Гиреем (Султан-Гирей Клыч) и Хельмутом фон Паннвицем. Завершились они вынесением смертных приговоров, казнью всех подсудимых. В соответствии с Законом от 20 июля 1934 г. военные и гражданские лица, бежавшие за границу, подвергались смертной казни, а их семьи подлежали заключению на срок до 10 лет. Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения им преступления, подлежали ссылке в отдаленные районы Сибири сроком на 5 лет. Но на основании директив Генерального прокурора СССР от 30 мая 1942 г. и от 27 июня 1942 г. о высылке членов семьи изменника наказанию подвергалась не только эта категория, а практически все родственники. Так был репрессирован брат генерала В.Ф.Малышкина - П.Ф.Малышкин, проживавший в Ростовской области. Аналогичное решение было принято и в отношении несовершеннолетней дочери власовского офицера Н.С.Шатова - И.Н.Шатовой. Такая же участь постигла всех членов семьи генерала Г.Н.Жиленкова. 31 июля 1946 г. были арестованы и сосланы в Сибирь на 5 лет проживавшие в Куйбышевской области 66-летняя мать Г.Н.Жиленкова - Ядвига Яковлевна, дочь - Ирина и сын - Георгий 1936 года рождения. Были также арестованы и сосланы в Сибирь проживавшие в Курской области все члены семьи генерала С.К.Буняченко. Что касается судьбы рядовых участников восточных формирований и "добровольцев", то согласно двум общим директивам начальника Тыла Красной Армии и Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации от 18 января 1945 г. все военнопленные офицеры, а также прочие военнопленные и гражданские лица, служившие в составе строевых немецких спецформирований, восточных частей и РОА, полицейские и "прочие подозрительные" подлежали в обязательном порядке направлению в распоряжение НКВД. Они составили так называемый "спецконтингент". По составу власовцы распределялись на служивших (как правило, рядовыми) в армиях фашистской Германии и ее союзников, в восточных воинских формированиях и РОА, в полиции, в органах оккупационной администрации и т.д. К ним причисляли также побывавших в плену советских офицеров, которым за сам факт попадания живым в плен было установлено наказание в виде спецпоселения. Всем было предписано трудоиспользование на угольных шахтах и лесоразработках. Расселили власовцев широко. Особенно многочисленные контингенты были в Таджикской ССР, Якутской АССР, Красноярском крае, на Крайнем Севере, Пермской, Иркутской, Кемеровской и Магаданской областях. В марте 1949 г. почти половину контингента (47,4%) власовцев составляли русские, еще 19,8% приходилось на украинцев. Преобладающей социальной группой были рабочие - 94,7%, еще 4,4% приходилось на служащих. Из общего числа спецпоселенцев - власовцев (112 882 человека) - 83 597 человек ранее служили в Красной Армии (2 433 - офицерский состав, 9 558 - сержантский, 71 606 - рядовой состав). Согласно А.А.Шевякову, в распоряжении НКВД на 1 марта 1946 г. было передано 338 107 человек "спецконтингента" (6,5% от 5.229.160 человек учтенных к этому времени репатриантов), из них 283 092 человека являлись власовцами. В течение 1946 - 1947 гг. на спецпоселение поступило в общей сложности 148 079 власовцев, которым, как изменникам Родины, по законам СССР полагалось одно наказание - расстрел с конфискацией имущества. Однако в связи с победой в Великой Отечественной войне к ним было проявлено большое снисхождение - освобождение от названной уголовной ответственности, замена ее на спецпоселение сроком на 6 лет. Все зачисленные в "спецконтингент" сводились в особые рабочие батальоны НКО и в принудительном порядке направлялись в отдаленные районы страны на постоянную работу на предприятиях лесной и угольной промышленности. Таким образом, следует признать, что коллаборационизм как определенное явление в годы Великой Отечественной войны существовал и на территории СССР. Вокруг этой проблемы уже более пятидесяти лет ведутся горячие споры. Конечно, относиться к факту участия в годы войны сотен тысяч наших соотечественников на стороне противника можно по-разному. Но нельзя забывать, что это явление не было случайным, это следствие противоречий, которые раздирали в те годы советское общество. Возникновение коллаборационизма обусловливалось и рядом объективных причин, истоки которых были и в сталинской системе управления обществом, и в национальной политике Советского государства, в гитлеровской политике геноцида, проводившегося по отношению к нашим людям. Говоря о причинах непрочности коллаборационистских формирований, созданных из советских граждан, надо отметить, что не последнюю роль в этом играли зачастую насильственные методы комплектования национальных формирований, преобладавших над добровольными. Следует учитывать и то, что перейти на сторону противника многих наших соотечественников, прежде всего военнопленных, побуждали голод и угроза смерти в лагерях, с одной стороны, и отсутствие альтернативы в своем выборе после выхода в свет известного приказа Наркома обороны И.В.Сталина №270 от 16 августа 1941 г., с другой. Попытка А.А.Власова и его ближайшего окружения создать независимую русскую армию со статусом армии союзной державы на территории третьего рейха, которая бы объединила всех недовольных советским строем под идеей борьбы против сталинизма и большевизма, провалилась, и Русской освободительной армии пришлось разделить с гитлеровской Германией бесславный конец. Причины насильственных репатриаций коллаборантов, к которым прибегало союзное командование в Европе в 1945-1947 гг., на наш взгляд, не стоит искать в соглашениях февраля 1945 г. с Советским Союзом. Без сомнения, не будь и ялтинских договоренностей, большинство выданных постигла бы та же судьба. Близорукость и недальновидность внешней союзнической политики в период второй мировой войны, непонимание сущности, смысла режима И.В.Сталина, наконец, характерное презрение к чужим человеческим жизням и лишь декларативное использование демократических лозунгов - вот подлинные причины всех тех трагических и страшных операций, которые проводились Западом в Европе. В конечном итоге избежать насильственной репатриации удалось немногим. Те же, кто попал в руки НКВД, подверглись жестоким расправам и издевательствам, что подтверждается даже советскими источниками. Офицеров расстреливали без суда и следствия, а всех остальных в задраенных наглухо товарных вагонах отправляли в СССР.
|