Назад     На главную

Статья опубликована с разрешения автора

Максим Царенко
Войсковой герольдмейстер Черноморского казачьего войска. Подъесаул.

С крестом в руке на поле брани

         Русская Православная Церковь никогда не стояла в стороне от событий, переживаемых Отечеством. Исторические документы свидетельствуют о том, насколько деятельность духовенства была пропитана духом патриотизма и любви к Родине. Издревле повелось у славян перед смертельной битвой обращаться к Господу, прося небесной помощи и дарования победы. Так, в 1380 г. князь Димитрий Донской получил благословение на Куликовскую битву у святого Игумена Земли Русской Сергия Радонежского. Пётр І Воинским уставом от 1716 г. вводит должность полкового священника. А уже указом от 1719 г. повелевает иметь на каждом линейном корабле по иеромонаху1. В военное время в русской армии предписывалось назначать особых полевых обер-священников. Впервые полевые обер-священники были назначены в 1746 г. А указом Павла І от 4 апреля 1800 г. должность полевого обер-священника была сделана постоянной, и ему было поручено руководство полевыми священниками. Первым в 1807 г. эту должность занял протоиерей Па-вел Яковлевич Озерецковский. С 1812 г. в русской армии формируются особые корпуса, способные в течение длительного времени вести самостоятельные боевые действия. В составе штаба такого корпуса предусматривалась должность корпусного священника, наделённого правами обер-священника действующей армии. В 1815 г. при образовании Главного штаба армии в его штат была введена должность обер-священника с подчинением ему духовенства Гвардии и Гренадерского корпуса. Назначения на эту должность производились непосредственно Императором. Обер-священники армии и флота назначались по представлению Святейшего Синода.
К началу ХІХ в. сформировалась структура военного духовенства в русской армии. Схематично это выглядело следующим образом:
- протопресвитер военного и морского духовенства;
- главные священники округов;
- корпусные, дивизионные, бригадные и гарнизонные благочинные;
- полковые (батальонные), госпитальные и тюремные священники.

К военным священникам традиционно предъявлялись высокие требования, и далеко не каждый священник, пожелавший идти по этому тернистому пути, мог нести пастырское служение в русской армии. Преподаватель военного училища священник А.М.Иванцов-Платонов, выступая с напутственным словом к воспитанникам Александровского военного училища, подчёркивал, что «недостаточно, чтобы у сеятелей знания семя всегда было хорошее и чистое, нужно ещё иметь опытность, чтобы сеять всегда сколько нужно, в своём месте и в своё время, применительно к почве, на которой сеется»2. В книге седьмой Свода военных постановлений 1869 г. (издания 1907 г.) чётко описаны обязанности военных священников, состоящие из 19 пунктов3.
Практика государственных награждений для духовенства, как система, началась с указа императора Павла І от 18 декабря 1797 г. и продолжалась до установления Советской власти. Как свидетельствует статистика, высшее духовенство было самым награждаемым сословием в Российской империи4. Особое место занимает вопрос о награждении духовенства за боевые отличия.
Одно из первых награждений военного священника относится к 1790 г. Трофим Егорович Куцинский, священник Полоцкого мушкетёрского полка, во время штурма Измаила находился в колонне бригадира Орлова вместе со своей частью. Во время штурма Толгаларского укрепления, левее Бендерских ворот, когда часть атакующих перешла ров и поднималась на вал, часть ещё только подходила ко рву, ворота открылись, и из них в ров устремилась большая колонна яничар, рассекая штурмующих на две части, вследствие чого русские стали нести большие потери. Полоцкий полк ударил в штыки, но в самом начале боя погиб командир – полковник Яцунский. Оставшись без командира, полк дрогнул у самого вала. Тога отец Трофим, подняв крест, громко воскликнул: „Стойте, ребята! Вот ваш командир!” Во главе полка священник пошёл на штурм, невзирая на ранение ноги и две пули, попавшие в Святой Крест. Суворов доложил о подвиге Главнокомандующему, на что князь Г.А.Потёмкин обратился к императрице с прошением о награждении полкового батюшки наперсным крестом5. По Высочайшему повелению отцу Трофиму был пожалован золотой наперсный крест, украшенный бриллиантами, на Георгиевской ленте. Награду пастырь получил в Яссах 17 октября 1791 г. из рук архиепископа Екатеринославского Амвросия. Отец Трофим был также возведён в сан протоиерея, а от казны было пожаловано единовременно 500 рублей с ежегодной пожизненной пенсией в 300 рублей. Это первое архивное упоминание о награждении священнослужителя наперсным крестом на Георгиевской ленте из Кабинета Её Императорского Величества. Полковой историк Кузнецов написал об отважном священнике такие строки:

«В начале схватки командир
Яцунский раненый свалился.
И полк во рвах остановился
И дрогнул(орошен мундир
Полковника текущей кровью –
Убит?!)…Но-вдруг-перед толпой
Встает священник полковой,
С крестом в руках, в устах с любовью:
«Ребята! Кто же за Царя,
За Веру, Родину святую?!
Кто, к ним любовию горя,
Не защитит их? Испытую».
Шагнул вперед священник, вот,
За ним один, другой толкнулись-
И все до одного вперед
На Измаил, как вихрь, рванулись!
И завязался жаркий бой.
Тот славный бой, которым гордо
Мы можем хвастать и твердо
Смотреть перед собой».

         Военный священник – это вечный скиталец, постоянно находящийся со своим полком, со своей паствой. И когда священная обязанность ставила его лицом к лицу со смертельной опасностью, он находил в себе достаточно душевных сил, чтобы стоять спокойно на высоте своeго ответственного служения, смело смотреть в лицо смерти на поле битвы, ободрять слабых и утешать умирающих. Вооружённые только твёрдой верой, со Святым Крестом в руке, военные пастыри шли против врагов в моменты чрезвычайной опасности, в критические минуты упорного боя силой свого воодушевления увлекали за собой к победе и славе дрогнувших. Сами же священники, как правило, оставались в тени. Ведь у военного священника было много обязанностей: как у обычного священника – совершать богослужение, исповедывать и причащать умирающих, руководить организацией похорон, как у военного пастыря – извещать родных о смерти и месте погребения убитых, организовывать в своих частях общество помощи семьям погибших и увечных воинов, устраивать походные библиотеки, помогать врачу в лазарете, писать письма от больных и раненых. С 1915 г. на полковых священников возложена была обязанность – собирать сведения о подвигах всех чинов своей части и, по возможности, оповещать об этом родных и близких.
С момента рождения регулярной Русской Армии о духовном здоровье её воинов заботились военные священники. Пройдя вместе с армией по тернистой дороге воинской славы, военные священники в годы последнего царствования приобрели наиболее завершенную структуру и обязанности.
Несмотря на большой реальный опыт службы в войсках, еще перед Русско-японской войной 1904-1905 гг. у священников не было четкой инструкции о своих обязанностях, в особенности на поле боя. Пробел был ликвидирован с приходом на должность Протопресвитера (руководителя всего военного  духовенства) Русской Армии и Флота отца Георгия Шавельского. Под его руководством была разработана и утверждена Инструкция обязанностей военного священника на поле боя и в тылу. Отец Георгий имел реальный опыт работы в боевых условиях во времена русско-японской войны, был дважды ранен и собрал мнения своих многочисленных сослуживцев, которые и легли в основу Инструкции.
Согласно штатному расписанию, на полк или корабль полагался один священник, а всего в мирное время в ведомстве протопресвитера состояло 730 священников. В период же Великой войны (Первой мировой) в армии их состояло свыше 5000 человек. Инструкция твердо определяла место и род занятий всем разновидностям священников – полковому, госпитальному, судовому. К примеру, полковому и бригадно-артиллерийскому было указано, что их место во время боя – передовой перевязочный пункт, а ни в коем случае не тыл. Однако если потребует обстановка, священник был обязан пойти даже в окопы первой линии. Было уделено внимание и материальной стороне вопроса службы военных священников.
Помимо общеизвестных обязанностей: совершение богослужений, напутствий, погребений, наставлений и ободрений, проведение бесед с солдатами духовно-нравственного содержания, руководство полковой или судовой церковью (в том числе походной), инструкция возлагала на священников и ряд обязанностей, о которых не помышляли их предшественники. В частности строевому священнику были вменены в обязанность: помогать врачам в перевязке раненых, руководить уборкой с поля боя убитых и раненых, заботиться о поддержании в порядке воинских могил и кладбищ, писать обстоятельные извещения родственникам убитых, организовывать в своих частях общества помощи семьям убитых и увечных воинов, развивать походные библиотеки… Госпитальный священник был обязан возможно чаще совершать богослужения для больных, ежедневно обходить палаты, беседовать, утешать, писать письма от больных на родину, извещать родственников умерших, погребать покойников с возможно большей торжественностью, заботиться о кладбищах, устраивать госпитальные библиотеки и т.д.
Необходимо особо отметить еще одну важнейшую обязанность всех строевых священников – приведение к Присяге. В Русской Императорской Армии и Флоте солдат приводили к Присяге обязательно духовные лица одного с ними вероисповедания. Даже солдат, поклоняющихся каким-либо деревянным «божкам» или «идолам», приводили к Присяге согласно тому ритуалу, который был для них священным. Инструкция подчеркивала требования попечительного отношения к инославным и иноверным воинским чинам, а также о принятии мер к недопущению распространения в войсках брошюр и листков, оскорбительного содержания для иных вер и исповеданий. Помимо всего, священники собирали для докладов протопресвитеру сведения о подвигах воинов, врачей и священнослужителей.
Таким образом, для каждого священника открывалось широкое поле полезной, трудной и совершенно необходимой для войск работы. По мере необходимости, особенно в Великую войну, обязанности дополнялись и уточнялись.
Во время войны во главе духовенства каждого фронта стоял главный священник, который подчинялся протопресвитеру и руководил деятельностью духовенства данного фронта, а при штабах армий состоял священник для совершения богослужений. Сам Государь, совершенствую работу военного духовенства, повелел протопресвитеру находиться при штабе Верховного Главнокомандующего. В 1916 г. были утверждены и должности армейских проповедников, по одному на каждую армию. Им вменялось в обязанность беспрерывно объезжать части своей армии и вести проповеди. На эти должности были назначены самые выдающиеся духовные ораторы. Кстати, состоящий при штабе северного фронта английский полковник Нокс, считал идею армейских проповедников гениальной. В том же 1916 г.  Высочайшим повелением были утверждены и должности главных священников Балтийского и Черноморского флотов.
Отец Шавельский вспоминает свои бесчисленные поездки по фронтам, с посещением госпиталей, полков, батарей, окопов, нередко под огнем противника. Поездки сопровождались раздачей иконок и крестиков, полученных предварительно от Императрицы. Безусловно, такие поездки и посещения частей поднимали дух воинов и укрепляли слабых, а также помогали контролировать работу строевых священников. Почти всегда можно было услышать от солдат и офицеров самые хорошие отзывы о работе полковых священников. За редким исключением, эти порой еще совсем молодые люди, ревностно и жертвенно исполняли свои многотрудные обязанности. Священники делили с воинами все тяжести и опасности войны, возбуждали в них дух, согревали уставшие души, будили совесть, предохраняли от возникающего на войне чувства озверения и ожесточения, просто от недостойных русского воина поступков. Протопресвитер постоянно получал самые лестные отзывы о работе своих подчиненных даже от самого Государя. Великий Князь Николай Николаевич в 1915 г. в присутствии чинов своего штаба выразился так: «Мы в ноги должны поклониться военному духовенству за его великолепную работу в армии».
Почти до ХХ в. действовал указ Павла І от 18 декабря 1797 г., по которому награждение военных священников производилось в исключительных случаях со всевозможными оговорками. Так, например, военный священник должен быть не моложе 30 лет, иметь несколько представлений к награждению (от командира полка до Главнокомандующего). Только после этого Святейший Синод рассматривал вопрос о награждении. В основном, священники награждались – саном протоиерея, скуфьею, камилавкой или палицей, т.е. хоть и государственными наградами, но для определённого сословия. Поэтому нередки были случаи, подобные тому, когда полковой священник Московского гренадерского полка отец Мирон Орлеанский вёл за собой часть в Бородинском сражении, невзирая на тяжёлую контузию, не удостоившись за это впоследствии никакой награды6. Награждение же орденами за боевые отличия производились в особо исключительных случаях.
Уникальный случай произошел во время Севастопольской обороны. В ночь с 10 на 11 марта 1855 г. четыре пехотных полка предприняли вылазку на неприятельские позиции. В сумятице боя многие видели иеромонаха Успенского монастыря Иоанникия Савинова. В епитрахили, с крестом в руке, он воспевал молитву, вдохновляя солдат святыми словами. Один из врагов бросился на безоружного монаха и успел ударом штыка разорвать рукав рясы и епитрахиль, но тут же был убит русским пехотинцем. Французы бежали, и окопы остались за нашими. Иеромонах занялся ранеными, но вражеская пуля оторвала нижнюю часть креста и ранила священника-воина. Ранение оказалось более серьезным, чем предполагалось – в июне 1855 г. священнослужитель скончался. Посмертно он был удостоен ордена Св. Георгия 4 ст., став третьим пастырем, удостоенным столь почетной награды за ратный подвиг, не будучи при этом даже военным священником.
По воле Божьей, иногда полем брани становилась и зыбь морская: так, корабельный священник крейсера «Варяг» иерей Михаил Руднев за бой при Чемульпо 27 января (9 февраля ) 1904 г. был удостоен золотого наперсного креста на Георгиевской ленте.7
Что же касается подвигов совершенных  на поле боя нашим военным духовенством, то об этом необходимо написать еще целую книгу. Упомянем только несколько из них.
Протоирей 7-го Финляндского стрелкового полка Сергей Соколовский с десятью добровольцами отправился ночью резать проволоку возле самых австрийских траншей. В обстановке смертельной опасности задание было выполнено, за что Георгиевская Дума присудила храброму священнику орден Св. Георгия 4-й ст. До этого он был уже дважды ранен, во второй раз – с потерей кисти правой руки. Второю половину войны Соколовский провел на французском фронте и получил прозвище «легендарного священника» за свою храбрость уже от союзников.
9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку, но после команды полкового командира остался на месте. Перед полком на своей лошаденке вылетел скромный и застенчивый священник о. Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним устремились несколько офицерам, а затем и весь полк. Полк одержал блестящую победу. Орден Св. Георгия 4-й ст. украсил грудь и этого священника.
16 октября 1914 г. во время гибели линейного заградителя «Прут», иеромонах Бугульминского монастыря, 70-летний старец Антоний (Смирнов) стоял на палубе и осенял Св. Крестом моряков боровшихся в волнах со смертью. Ему предлагали место в шлюпке, но он отказался в пользу одного из матросов. После этого он спустился внутрь корабля и надев ризу вышел на палубу со Св. Крестом и Евангелием в руках и еще раз благословил свою паству. Затем он спустился опять внутрь корабля, который ушел под воду…
Священник 154-го Дербентского пехотного полка Павел Смирнов в трудную минуту боя своим мужеством и спокойствием так поднял дух полка, что увлеченный своим пастырем, полк одержал решительную победу. Имя о. Павла стало синонимом героизма для всей Кавказской армии, а его грудь заслуженно украсил орден Св.Георгия 4-й ст.
В бою 19 октября 1916 г. священник 318-го Черноярского пехотного полка Александр Тарноуцкий  и несколько других полковых священников были убиты, когда они с крестом в руках шли впереди своих полков в атаку.
Были и поистине «чудесные» явления. Так, в один из воскресных дней 1915 г. на Галицийском участке фронта, вблизи передовой, священник Андрей совершал литургию в брошенной церкви. Церковь была переполнена воинскими чинами, а снаружи рвались снаряды противника, которые то перелетали через церковь, то не долетали, разрываясь вблизи. Литургия приближалась к концу и вдруг снаряд пробивает крышу, потолок алтаря и падает справа от священника. о. Андрей прервал чтение и спокойно повернувшись к снаряду громко сказал: «Будь ты проклята, окаянная!» и, перекрестив бомбу, продолжил чтение молитв. Снаряд не разорвался, и литургия была спокойно завершена. Узнав о происшествии, Государь наградил мужественного священника наперсным крестом на георгиевской ленте.
Не менее интересен и эпизод со священником 58-го Прагского пехотного полка Парфением Холодным. Прагский полк действовал тогда в Галиции против австро-венгров. о. Парфений с полковым врачом и одним из офицеров своего полка переезжал в двуколке по мосту реку. Здесь они наткнулись на австрийскую засаду. Выскочив с винтовками наперевес австрийцы окружили двуколку. о. Парфений не растерялся – осенив крестом своих врагов, он обратился к ним с увещеванием, что не стоит проливать кровь и, помимо того, впереди и сзади много русских войск. Это значило, что засаде не уйти от гибели и лучше сложить оружие. Среди солдат противника было много чехов и угроруссов (закарпатцев), и они поняли речь о. Парфения. Пошептавшись между собой, они сдали оружие и были приведены в находившийся невдалеке штаб полка.
Случалось, что на поле брани отличались и простые – не военные – священники. Так, престарелый заштатный священник с. Сенчинцы Подольской губернии (ныне на территории Хмельницкой области) Варфоломей Георгиевич Маниловский во время боя 6/19 августа 1914 г. между казаками 2-го Запорожского полка Кубанского войска и австрийскими гусарами организовал оказание первой помощи раненым под огнем противника, а на следующий день похоронил павших. Когда же Епархиальное начальство в лице епископа Подольского Митрофана решило вознаградить семидесятилетнего святого отца, то оказалось, что с момента рукоположения он вообще не награждался. Дабы не нарушать принципа очередности наград, Святейший Синод 16/29 января 1915 г. издал указ №445 о награждении отца Варфоломея наперсным крестом - наградой более чем скромной.8    
Отмечались и случаи награждения военных священников, несших служение в тыловых районах. Так, гарнизонный благочинный Гомеля отец Георгий Тиховский (бывший священник с. Шелудьки Брацлавского уезда Подольской губернии) решением епископа Подольского и Брацлавского от 23 октября/5 ноября 1915 г. был награжден скуфьею «за заслуги по военному ведомству и усердные труды на пользу больных и раненых воинов».9
За всю историю военного духовенства 14 пастырей были удостоены за боевые отли-чия Ордена Св. Георгия 4 степени, более 330 – золотого наперсного креста на Георгиевской ленте и более 20 – без ленты (но за боевые отличия) из Кабинета Его Импе-раторского Величества, более 30 – золотого наперсного креста от Святейшего Синода (до 1914 г.), около 1700 священников награждены орденами10,11. При этом за Первую Мировую войну было награждено: 10 священников – орденом Св. Георгия 4 ст., 200 пастырей – золотыми наперсными крестами (с украшениями и без) на Георгиевской ленте, 12 – без ленты из Кабинета Его Императорского Величества и 1543 священника удостоены орденов (из них: 85 – ордена Св. Владимира 3-й ст. с мечами, 203 – ордена Св. Владимира 4-й ст., 304 – ордена Св. Анны 2-й ст. с мечами, 239 – ордена Св. Анны 3-й ст.; Протопресвитер был награжден орденом Св. Александра Невского)12.
Нередко пастыри  совершали подвиги, спасавшие честь целой части. К примеру, отец Соколов, находясь в плену, сохранил знамя 29-го пехотного Черниговского полка, разбитого в августе 1914 г. в Восточной Пруссии. Вернувшись из плена, священник представил спасённую полковую святыню Императору, тем самым спасая часть от расформирования. За свой героизм пастырь был удостоен золотого наперсного креста на Георгиевской ленте13.
Не раз военные священники, особенно после гибели офицеров, брали на себя казалось бы несвойственную им роль военного руководителя и поднимали роты, батальоны и полки в победные атаки, шли впереди солдат в бой со Св. Крестом в руке, самим своим присутствием и спокойствием поднимали дух и способствовали выполнению боевых задач.
Примечателен случай, когда орденом Св. Владимира 3 ст. с мечами был отмечен священник 10-го гусарского Ингерманландского полка схииеромонах Антоний за то, что в решающий момент боя поднял солдат в атаку (до пострижения в монахи Антоний был Александром Ксаверьевичем Булатовичем, ротмистром Лейб-Гвардии Гусарского полка, и орденом Св. Владимира 4 ст. с мечами получил при усмирении восстания ихэтуаней в 1900 г.; под именем «графа Алексея Буланова, гусара-схимника» А.Булатович упомянут в «Двенадцати стульях» И.Ильфа и Е.Петрова)14. Известен и уникальный случай награждения священника солдатским Георгиевским крестом с лавровой ветвью. Таким крестом 4 степени №1216778 в августе 1917 г. был отмечен протоиерей гвардейского Семёновского полка А.И.Алексеев. В приказе значится: «…за то, что в бою 23 июня 1917 г. у дер. Годов, находясь в передовой цепи 1-го батальона под сильным и губительным огнём противника, с явной опасностью для жизни, своим бесстрашием, служа примером, ободрял и вдохновлял солдат для укрепления в них уверенности и святого исполнения их долга перед Родиной, чем способствовал успешному исходу боя»15. За такой подвиг полагался золотой наперсный крест, но командование понимало, что в обстановке развала старой государственной машины представление может остаться на бумаге, а отметить ратный подвиг необходимо. Следует также помнить: награждение крестом с лавровой ветвью производилось после рассмотрения полковым комитетом или 2/3 георгиевских кавалеров полка, что существенно повышает статус награды16.
О роли военного священника хорошо сказал военный министр В.В.Сахаров на праздновании столетнего юбилея Военного министерства: «Военное духовенство всегда нахо-дилось и находится на высоте своего призвания, безупречно исполняя свои обязанности, о чём свидетельствуют единогласные донесения начальников отдельных воинских частей. Мало того, военное духовенство нередко показывало примеры мужества, рыцарской храбрости во время военных действий, а главное, словом увещания, речью от чистого сердца и добрым личным примером научало безропотно переносить все тяжести походной службы, а на войне храбро сражаться и побеждённого противника щадить»17.
Всё это говорит о том, с какой самоотверженностью военные священники исполняли свой долг. Через горнило Мировой войны прошло более 5000 священников, из которых погибли и пропали без вести около 40. Более сотни попали в плен, но и там они продолжали исполнять свои пастырские обязанности. По состоянию на 1 августа 1918 г., в германском плену ещё томилось 36 военных священников, ещё полтора десятка были разбросаны по австро-венгерским лагерям для военнопленных.18
Справедливости ради, необходимо упомянуть и выходящий из ряда вон трагический случай, относящийся к периоду первой русской революции, когда военный священник стал жертвой своих же солдат: в конце 1905 г. увлеченные эсеро-большевистской пропагандой солдаты 83-го пехотного Самурского полка явились в штаб с требованием выдать им полковое знамя для участия в «революционной» манифестации. Увещевания полкового священника не смогли образумить одурманенных агитаторами бунтовщиков – батюшка был убит вместе с командиром полка и тремя офицерами, пытавшимися отстоять святыню части.19
Протопресвитер о. Шавельский мечтал, что после окончания войны, он откроет военно-духовную школу, где по особой программе будут готовиться военные священники для армии и флота. Также, были большие планы, одобренные Государем по устройству жизни и быта одиноких увечных воинов и таких же священников. Уже в 1914 г. все военные и морские священники, а количество их увеличивалось с каждым днем, начали отчислять из своего жалованья по 3 руб. в месяц на благотворительно-просветительские нужды ведомства. В 1916 г. была начата постройка первого поселка для немощных священников и увечных воинов. Поселок должен был состоять из 30-40 отдельных домиков, с двумя квартирами по четыре комнаты в каждом. При всякой квартире полагался небольшой участок земли для сада и огорода. В центре поселка предполагалось построить церковь и небольшой инвалидный дом для увечных воинов, с большим садом, огородом, пасекой, скотным двором, школой для солдатских детей и разными мастерскими. Каждому священнику предназначалась особая квартира. Желавшему трудиться предоставлялась полная возможность. Наступившая революция разбила все его предположения…
Из воспоминаний о. Шавельского хорошо видно, что священники Русской Армии и Флота не на бумаге, а делом доказывали, что занимают свой высокий и ответственный пост не зря. Они надежно держали руку на пульсе духовной жизни вооруженных сил России и не проходили мимо кажущихся житейских мелочей, как и предписывали положения Императорских указов. Но не одни сухие канцелярские фразы порождали служебное рвение. В каждом из духовных наставников прочно била христианская убежденность, понимание важности задач Русской Армии, сострадание к ближнему. В мирное время в полках, где существовал прочный контакт командира с полковым священником, было гораздо меньше преступлений, пьянства, обычных нарушений воинской дисциплины, чем в тех частях, где он отсутствовал. Войсковое братство, которое прочно цементировала православная вера, создавало во многих полках Русской Армии атмосферу подлинного доверия между начальниками и подчиненными, которая рождала поразительные подвиги.
В Белых армиях военные священники продолжали свое пастырское служение. Одним из наиболее ярких представителей военного духовенства тех лет можно считать митрополита Вениамина (Федченкова), исполнявшего должность епископа армии и флота Вооруженных Сил Юга России, и даже входившего в состав врангелевского правительства в Крыму в 1920 г., – о перипетиях Гражданской войны рассказывают его мемуары, не так давно изданные в России 20.
Некоторые из военных священников, рукоположенных в сан ещё до революции, продолжили свое служение и на чужбине, в эмиграции. Соответственно, идеологические противники относились к ним наравне с другими бойцами – когда  28 мая 1945 г. в австрийском Лиенце англичане выдали советской военной контрразведке несколько тысяч казаков из антисоветских формирований, среди них было и два военных священника.
Говоря о вкладе военных священников в культурное наследие нашей Родины – России – нельзя обойти вниманием историю создания кубанского гимна. Автором текста гимна Краснодарского края является священник 1-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска отец Константин Образцов. Стихотворение «Ты Кубань, ты наша родина» было написано им в период нахождения на фронте и впервые опубликовано в июне 1915 г. в «Кубанском казачьем вестнике» (с подзаголовком «Плач кубанских казаков»). В 1916 г. оно было положено на музыку дирижером Кубанского симфонического оркестра М. Ф. Сиреньяно, став через два года официальным войсковым гимном кубанского казачества, а с марта 1995 г. – гимном Краснодарского края. 21
История становления военного духовенства в России, усердное служение пастырей в мирное время и самоотверженность на поле брани должны стать предметом пристального изучения историков, дабы служить примером благодарным потомкам. Разумеется, вопрос о восстановлении института военного духовенства в современной армии весьма непрост, но рано или поздно он должен получить положительное решение. Тем более, что наши соседи – россияне уже накопили значительный позитивный опыт по укреплению мораль-ности воинов при помощи православного духовенства, не дожидаясь официального узако-нения священника в среде защитников Отечества.

                                                            ИСТОЧНИКИ  И  ЛИТЕРАТУРА
1. Военная энциклопедия. – М., 1995. – С.141. 2. Иванцов-Платонов А.М. Напутственное слово законо-учителя к воспитанникам 3-го выпуска Александровского военного училища. – М., 1866. – С.4. 3. Голов Г.В. Прохождение службы по военному ведомству. Кн. 7. // Свод военных постановлений 1869 г. Издание 1907 г. – Пг, 1917. – С.9. 4. Столетие Военного министерства. Подвиги военных пастырей. – СПб, 1902. – С.74-76.    5. Награды Русской Православной Церкви. – М., 2001. – С. 39, 42, 26. 6. Военная энциклопедия. – Т.9. – СПб, 1912. 7. Дуров В. А. Русские награды XVIII – начала ХХ в. – М., 2003. – С. 157. 8. Православная Подолія. – 1915. – 1 февраля. - №5. – С.230-232. 9. Православная Подолія. – 1915. – 1 ноября. - №38. – С. 1658. 10. Столетие Военного министерства… – С. 67.  11. Русский инвалид, 1902-1917.  12. Мазяркин Г. С верой в душе и Святым Крестом в руке // Нумизматика и фалеристика. – 2003. – №3. – С.32-35. 13. Шевяков Т.Н. Знамёна и штандарты Российской императорской армии конца ХІХ – начала ХХ века. – М., 2002. – С.26.  14. Пуронен В.С. Оружие. Мундиры. Знамёна. Ордена. – СПб, 2003. – С.232.  15. Патрикеев С.Б. Георгиевские награды лейб-гвардии Семёновского полка. – М., 2002. – С.43.  16. Собрание узаконений Временного Правительства. Ст.1321. – Пг., 1917. – С.2301, 2302. 17. Столетие Военного министерства… – С.67, 68. 18. Волков С.В. Трагедия русского офицерства. – М., 2001. – С. 406. 19. Деникин А. И. Старая армия // Штык. – 2006. - №18. – С. 14. 20. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. – М., 1994. 21. Казачество. Энциклопедия. – М., 2003. – С. 229.

Приложение

Табель
окладов жалованья военному духовенству
 (Приказ по военному ведомству 1899 г.  № 141)

Примечание. Священнослужителям производились периодические надбавки к жалованью: первая за выслугу 10-ти лет в ведомстве протопресвитера военного и морского духовенства и вторая – за выслугу в том же ведомстве 20-ти лет. Первая прибавка назначалась в размере четвертой части того оклада штатного жалованья, из которого оно производилось священнослужителю в день выслуги им первого десятилетия. По выслуге второго десятилетия назначалась, взамен первой, новая прибавка – в размере половины того штатного жалованья, из которого оно производится священнослужителю при выслуге 20-ти лет; но если в это время священнослужитель состоит на должности с меньшим окладом жалованья, то первая прибавка сохраняется без изменения и к ней присоединяется четвертая часть последнего (меньшего) оклада жалованья. Прибавочное жалованье священнослужителю разрешалось командующими войсками округа. Усиленные оклады выплачивались в определенных местностях и на войне.
Кроме того, военные священники получали квартирные и столовые деньги, которые зависели от местности и должности. Пенсионный вопрос также был разрешен вполне пристойно. Так, 26 февраля 1902 года Государем было утверждено мнение Государственного Совета «Об изменении правил о пенсиях военному духовенству». Полный оклад пенсий получали те священнослужители, которые прослужили 35 и более лет. Семейства военного духовенства, также, имели право на пенсию и в случае смерти кормильца: близким военного священника, не выслужившего право на пенсию и умершим от заражения при исполнении духовных треб, назначалось единовременное пособие в размере годового оклада жалованья и пенсии по сокращенному сроку: за службу менее 6 лет - 1/3 оклада; от 6 до 12 лет - 1/2 оклада; за службу от 12 лет и более – полный оклад пенсии. Если же священник был убит в сражении или умер от ран, то семья получала полный оклад пенсии вне зависимости от срока службы кормильца. В приведенной ниже табели указан размер пенсий при сроке службы от 35 и более лет.

Табель
окладов пенсий священно-и церковнослужителям военного духовенства
(руб. в месяц)

Максим Царенко, г. Винница.

Назад     На главную