Заметка опубликована без разрешения автора. Претензии mon84@mail.ru
Александр Шекшеев
кандадат исторических наук
Атаман А.А. Сотников: трагедия казачьей интеллигенции
Личность Александра Александровича Сотникова, первого атамана Енисейского казачьего войска, не была обделена вниманием как советских мемуаристов, так и историков. Ярым врагом советской власти представлен он в воспоминаниях участников революционных событий на юге Енисейской губернии. Большевик с 1917 г. и бывший командир минусинской Красной гвардии Е.А. Глухих, рассказывая о своём участии в подавлении казачьего мятежа, заявил, что последний закончился бегством его руководителя Сотникова… «в дамском платье». Современники, а следом и историки мифотворствовали о том, что в мае 1918 г. Сотников возглавлял белоказачье движение и командовал отрядом каратузских казаков, участвовавших в ликвидации советской власти в Минусинске. Наконец, ещё один исследователь утверждал, что Сотников, находясь в дальнейшем в составе Средне-Сибирского корпуса белой армии, являлся начальником «гусарской дивизии». В постсоветское время о Сотникове появилась правдивая, но столь короткая информация, написанная на локальном материале, что она не исчерпала данной темы. Попытка более широкого и объективного освещения деятельности и судьбы Сотникова с использованием различных документальных источников и, в частности, его следственного дела6 предпринимается в данном сообщении.
Сотников А.А. родился в марте 1891 г. и являлся по социальному происхождению енисейским казаком. Он был уроженцем с. Потаповского Туруханского края, вотчины его отца – известного потомственного купца А.К. Сотникова, прозванного коренными жителями «Ландуром» – быком-оленем. Сотниковы являлись не только хищными культуртрегерами, но и людьми авторитетными среди народов Севера настолько, что попытка раскулачивания одного из них в 1932 г. стала непосредственным толчком к их восстанию, направленному против местной советской власти.
Первая мировая, или Великая война застала Сотникова студентом геологического отделения Томского технологического института. Будучи человеком энергичным и увлечённым геологией, он стал исследователем «сибирского Клондайка». Ещё летом 1915 г. Сотников на собственные средств организовал экспедицию в Норильские горы для обследования месторождений каменного угля, медной руды и графита. Но война, по своему определив судьбу студенческой молодёжи, не обошла и Сотникова: в декабре 1915 г. его с документами о получении среднего политехнического образования призвали в армию. В мае 1916 г. он закончил Иркутское военное училище и был направлен младшим офицером в Красноярский казачий дивизион.
Февральская революция 1917 г., втянувшая в свой водоворот енисейское казачество, способствовала должностному росту Сотникова. Сначала он был произведён в командиры 2-й сотни дивизиона. В мае 1917 г. Красноярский совдеп назначил эсера Сотникова комиссаром и начальником гарнизона на железнодорожную станцию Красноярск. Одновременно он вёл большую общественно-политическую деятельность среди казаков: в конце мая он председательствовал на I съезде Енисейского свободного казачества, который, приветствуя крушение самодержавия, высказался за поддержку как Временного правительства, так и Советов. Сотников был членом Енисейского губисполкома, председателем Красноярского гарнизонного Совета. Приказом командующего Иркутским военным округом подполковника и эсера А.А. Краковецкого он в звании хорунжего был назначен на должность командира казачьего дивизиона. На основании законопроекта о казачьем войске, утверждённого правительством, согласно одному из документов, II съезд енисейского казачества (20 – 25 сентября 1917 г.), а по-другому – Малый круг Енисейского казачьего войска в октябре того же года избрали Сотникова своим атаманом. Избрание эсера Сотникова атаманом тогда, видимо, устраивало Красноярский Совет. Губисполком отказался командировать его в Урянхайский край, где для защиты российских интересов и по распоряжению правительства требовалось присутствие казачьей сотни. Но вскоре отношения между Советом и Сотниковым резко изменились.
Ещё с февраля 1917 г. в Красноярском дивизионе имелись 50 – 60 казаков с большевистскими взглядами, но в основном все три его сотни поддерживали эсеров. Как и повсюду, взаимоотношения казаков и советов отличали взаимная настороженность и недоверие. Уже 14 марта 1917 г. Красноярский Совет постановил вооружить рабочих и создать собственную милицию. 7 июля губисполком раздражённо заключил, что казаки дивизиона, отличавшиеся «сепаратистскими» выступлениями и пытавшиеся ревизовать деятельность Совета, вызывают у него недоверие.
Октябрь 1917 г. позволил Красноярскому Совету сосредоточить всю полноту власти в Енисейской губернии в своих руках. Но казаки, хотя и не решились на военные действия против большевиков, на общем собрании дивизиона и войскового правления, состоявшемся 30 октября 1917 г., приняли резолюцию, предложенную Сотниковым, о признании власти Енисейского губернского комитета объединённых общественных организаций, стоявшего за передачу её в дальнейшем Учредительному собранию. Этой словесной поддержки оказалось недостаточно: 10 ноября комитет большевиками был ликвидирован.
В условиях тяжелейшего кризиса российской государственности сибирскими областниками и эсерами был выдвинут лозунг «автономной государственной организации для Сибири». Свержение Временного правительства и утверждение положения советов заставили их собрать в Томске 6 декабря 1917 г. Чрезвычайный областной съезд. Среди его участников был и Сотников, делегированный Малым кругом войска. Съезд провозгласил в Сибири «автономную областную власть» в лице Сибоблдумы. Сотников же был избран председателем военного комитета при Областном Совете, что в дальнейшем позволило победившим большевикам с насмешкой называть его «военным министром».
Пытаясь воплотить в жизнь декрет ВЦИКа и Совнаркома от 10 ноября 1917 г. «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», Енисейский губисполком 18 декабря того же года принял решение о демобилизации казаков, роспуске войсковых органов и разоружении офицеров. В связи с обострением отношений с казаками губисполком создал революционный штаб, вызвал военную помощь из Томска, задержал солдат, возвращавшихся из отпуска, организовал охрану города и прекратил выплату зарплаты казачьим офицерам. 2 января 1918 г. появился приказ по Иркутскому военному округу о частичной демобилизации и разоружении казаков Красноярского дивизиона, а затем было получено распоряжение о сдаче ими оружия из Москвы. Вызванный со съезда атаман 17 января 1918 г. поставил вопрос о разоружении казаков на Малом войсковом круге и собрании дивизиона. Казаки, сочтя губисполком некомпетентным решать вопрос о сложении оружия и расформировании данной войсковой части, не имея на этот счёт распоряжений Петроградского Совета казачьих войск и считая, что судьбу их сословия может определить лишь Учредительное собрание, приняли воззвание «К населению Енисейской губернии», в котором отвергли требования советской власти. Губисполком незамедлительно отреагировал ультиматумом о применении к мятежникам военной силы и, пополнив Красную гвардию отрядами из Ачинска и Канска, объявил город на осадном положении. Во избежание вооружённого столкновения Сотников в ночь на 18 января вывел дивизион из города в с. Торгашино. Здесь войсковое правление, видя, что казаки ещё не готовы воевать с превосходящими силами советов и часть их покинула дивизион, постановило вести казаков по станицам Минусинского уезда и собрать там Большой войсковой круг. В сторону Минусинска с Сотниковым ушли 120 казаков при 2 пулемётах и 25 офицерах.
Вследствие того, что Совет в Минусинске объявил город на военном положении и стал наращивать силы Красной гвардии, Сотников привёл дивизион в крупную станицу Каратуз, где 15 (28) февраля 1918 г. начал работу Большой войсковой круг, или III съезд енисейского казачества. Его участники одобрили все решения Малого круга, войскового правления и действия своего атамана, постановили сохранить дивизион до волеизъявления народа о судьбе казачества, избрали должностных лиц, а Сотникова вновь атаманом. В Минусинске же, готовящемся к вооружённой борьбе с казачеством, был создан военно-революционный комитет, а численность красногвардейцев, на вооружение которых из Красноярска и Ачинска поступили не только винтовки и патроны, но и пулемёты, два орудия, выросла до 900 – 1000 штыков. Проходивший одновременно с казачьим форумом V Чрезвычайный уездный крестьянский съезд потребовал от казачества разоружения. Воинственные настроения и намерения минусинских большевиков заставили Сотникова искать поддержки у казачества левобережья Енисея. Преследуемый отрядами Красной гвардии он, в очередной раз, не сумел поднять казаков, станицам которых грозил артиллерийский разгром, на борьбу с большевистской экспансией. В условиях раскола казаков, ещё не живших под советской властью, Сотникову пришлось исчезнуть, чтобы в апреле 1918 г. появиться в Томске.
С низложением советов в мае 1918 г. Сотников влился в белую армию, где сначала занимался вопросами военного строительства. Приказом по Томскому гарнизону от 1 июня 1918 г. ему было поручено формирование гусарского дивизиона двухэскадронного состава. Будучи по-прежнему атаманом Енисейского казачьего войска, Сотников по предписанию командира Средне-Сибирского корпуса появился в Красноярске и 28 июня 1918 г. объявил о мобилизации казаков в белую армию. Затем он выехал в Минусинск, где всё ещё заседал VII Чрезвычайный уездный крестьянский съезд, вручивший власть комиссариату, но отложивший проведение мобилизации. 29 июня Сотников выступил на съезде, призывая его участников «встать на защиту автономной Сибири», с требованием отмены накануне вынесенной резолюции. Его поддержал один из делегатов-казаков, заявивший, что несмотря на решение съезда, «казачество все до одного человека пойдёт на защиту родины». Собравшиеся, настаивавшие на обсуждении вопроса о мобилизации населением и передаче его решения новому Чрезвычайному съезду, пораженные демонстративным уходом Сотникова и других выборных лиц, наконец, согласились с зачислением в белую армию казаков и офицеров на добровольных началаx.
Видимо, такая позиция эсеров в начавшейся Гражданской войне стала последним аргументом, изменившим политическое лицо Сотникова: в это время он порывает свои отношения с партией социалистов-революционеров. Одновременно он, отчитываясь о мобилизации енисейского казачества в Иркутске и Омске и будучи разочарованным в должностных возможностях, направил Большому войсковому кругу, заседавшему в Минусинске, просьбу о сложении с него атаманских полномочий. Несмотря на то, что круг вновь избрал его атаманом, Сотников атаманские обязанности больше не исполнял. Возглавив 1-й Томский сибирский кавалерийский дивизион 1-го Средне-Сибирского корпуса, поручик Сотников ушёл на фронт. Воинская часть, которой он командовал, вскоре была переформирована в 1-й Томский гусарский полк, состоявший на 20 октября 1918 г. из 346 сабель при 8 пулемётах. Но после 18 ноября того же года, когда власть в Сибири перешла к А.В.Колчаку, Сотников, видимо, не согласный с засильем в политической жизни военщины, решает покинуть военную службу. Но был ещё один фактор, круто изменивший его судьбу.
Освещая освоение сибирского Севера, авторы публикаций советского времени, естественно, утверждали, что оно стало осуществляться ускоренно и в интересах народа лишь после Октября 1917 г. Действительно, с организации 2 июня 1918 г. гидрографической экспедиции в моря Северного Ледовитого океана началось последовательное изучение Севера и обеспечение его средствами навигации. Геологический комитет ВСНХ РСФСР для изучения недр Сибири в районах, наиболее перспективных в промышленном отношении, в апреле 1918 г. направил из Петрограда в Томск ряд специальных партий, но которые в связи с изменением политической ситуации приступить к работе не смогли.
Вместе с тем освоение сибирского Севера осуществлялось и в условиях белой Сибири. Осенью 1918 г. в местной печати активно обсуждался вопрос об открытии Северного морского пути, способного наладить торговый обмен, экономические и военные связи региона с Архангельском и Мурманском, захваченными интервентами и белогвардейцами. Функционирование этого пути находилось в прямой зависимости от снабжения его местным топливом, а последнее требовало разработки сибирских недр. В октябре 1918 г. по инициативе профессорско-преподавательского персонала горного отделения Томского технологического института был создан Сибирский геологический комитет, который на лето 1919 г. наметил план проведения поисков и исследований на уголь, медь, железо и полиметаллы в ряде мест Сибири. Сотников, имевший опыт поисков и исследования ископаемых Севера и представивший об этом докладную записку министру промышленности и торговли, был откомандирован для написания обстоятельного доклада об итогах экспедиционной разведки Норильских месторождений. Понимание важности этого дела выразил Сотникову руководитель дирекции маяков и лоций, один из членов комитета Северного морского пути Д.Ф.Котельников, с которым он познакомился в январе 1919 г. на съезде членов Института исследования Сибири.
В феврале того же года Сотников расстался с военной службой и атаманством: проходивший в Минусинске V Большой круг Енисейского казачьего войска, поблагодарив Сотникова за труды и пожелав ему плодотворной деятельности на поприще повышения благосостояния Сибири, принял его отставку как атамана. В конце марта 1919 г. доклад Сотникова, напечатанный в виде брошюры «К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения каменного угля и медной руды в связи с практическим осуществлением и развитием Северного морского пути», был представлен в Министерство, высоко оценившее этот труд. Приказом от 13 апреля 1919 г. Сотников был переведён в Морское ведомство, где его зачислили на должность производителя гидрографических работ Обь-Енисейского гидрографического отряда или гидрографа дирекции маяков и лоций при комитете Северного морского пути.
Летом 1919 г. Сотников стал участником экспедиции за полярный круг, которая от Сибгеолкома имела задание детально обследовать район Норильских месторождений, а от дирекции маяков и лоций – изыскать, проведя гидрографические работы, удобное место для сооружения порта с мощной угольной базой. Более подробные воспоминания об этой экспедиции оставил заслуженный деятель науки РСФСР, профессор-геолог Н.Н.Урванцев, официально признанный человеком, стоявшим у истоков Норильска, «вдохнувшим новую жизнь в просторы норильской тундры». Именно Урванцеву, выпускнику Томского технологического института 1918 г. и члену Сибгеолкома, в 1919 г. были поручены поиски месторождения каменного угля в районе строящегося Усть-Енисейского порта. По его свидетельству, включение в состав экспедиции «топографов» Сотникова и А.К.Фильберта являлось только помощью, оказанной ей со стороны дирекции маяков и лоций. Наличие в экспедиции местного уроженца Сотникова Урванцев объяснял лишь необходимостью транспортного обеспечения маршрута её следования. Выявилось и разногласие между ними относительно территории поисков угольного месторождения. Урванцев повёл поиски угля по правобережью Енисея в районе Норильска. Однако их отношения не переросли в антагонистические. Как писал Урванцев спустя почти 60 лет, экспедиция, длившаяся с середины июня по сентябрь-октябрь 1919 г., началась и успешно завершилась в Красноярске, откуда он с материалами отбыл в Томский Сибгеолком, а «топографы» – в Омскую дирекцию маяков и лоций.
На основании телеграммы морского министра Котельников и Сотников 2 декабря 1919 г. выехали в Иркутск с отчётом дирекции по гидро- и топографической деятельности. Пока они почти три недели добирались до Иркутска, в Сибири к власти пришли большевики, которые сначала обещали привлечь к ответственности лишь колчаковских карателей и контрразведчиков. В Иркутске гидрографы явились к представителю новой власти в лице военного комиссара и председателя ревкома Я.Д.Янсона, сделали в Совнархозе доклад, который получил одобрение у его сотрудников и председателя Сибревкома И.Н.Смирнова. Работы их были признаны заслуживающими продолжения. С целью получения директив и средств «для скорейшей постановки дела на практическую основу» Совнархоз решил командировать гидрографов в Омск, а затем в Москву. Но по доносу бывшего полковника, служившего ранее в Красноярском гарнизоне, 26 февраля 1920 г. Котельников и Сотников были арестованы.
Обеспокоенный месячным заключением в тюрьме без предъявления обвинения Сотников 26 марта 1920 г. на имя председателя Иркутской ГубЧК написал письмо, в котором заявил, что преследование и осуждение его может рассматриваться только как акт мести, недостойный суда победившей советской власти. В интересах находившегося вне политики, полезного для страны и любимого им дела он просил чекистов об освобождении его на поруки или скорейшем определении судьбы в судебном порядке.
1 апреля 1920 г. по распоряжению Сибревкома и СибЧК Котельников и Сотников были переданы Красноярской ГубЧК. Здесь, после месячного содержания их в тюрьме, рассмотрение дел приняло упрощённый и ускоренный характер. 7 мая Сотникову было предъявлено обвинение в контрреволюционной деятельности, которую он якобы осуществлял будучи атаманом. В ГубЧК обращался брат Сотникова, служащий губюста, который пытался обратить внимание чекистов на целесообразность использования его как «редкого специалиста, знавшего условия работы за полярным кругом», в новой экспедиции, снаряжаемой туда Сибгеолкомом. Бывший партизан из с. Монастыршино Иванов Н.А. засвидетельствовал, что его брат, красногвардеец, находившийся в тюрьме в качестве заложника, был спасён Сотниковым, как специалист, ценный для экспедиции. В то же время от заключённых тюрьмы, которые видели в Котельникове и Сотникове «белую кость», поступил донос о том, что они ведут между собой антисоветские разговоры. 11 мая дело Котельникова было передано на рассмотрение в особый отдел 5-й Красной армии, а Сотникова – в Коллегию ГубЧК.
Заключение, составленное 21 мая 1920 г. заместителем уполномоченного следственно-розыскной части губЧК, обвиняло Сотникова уже не только в неподчинении приказу советской власти о разоружении дивизиона и сохранении его как боевой единицы, но и в состоянии членом тайной организации, боровшейся в 1919 г. (? – А.Ш.) с томскими большевиками. Конкретными фактами, подтверждающими это обвинение, заключение не располагало. В данном оговоре чекист не утруждал себя приданием ему даже минимального правдоподобия: в Томске, который вплоть по ноябрь 1919 г. находился в руках колчаковцев, антисоветская организация в принципе не могла существовать. Но такие детали тогда и не брались во внимание, главным для обвинения Сотникова стал его атаманский статус. Автор заключения утверждал, что Сотникова, который «после такого прошлого никогда не сможет быть полезным, а наоборот очень вредным», следует «предать строгой мере наказания» (орфография подлинника сохранена – А. Ш.). 23 мая 1920 г. Коллегия ГубЧК, заслушав это заключение, постановила Сотникова А.А. расстрелять, а его имущество конфисковать.
В сущности, Сотников, поверивший пустым посулам большевиков, погиб в результате политической мести. В марте 1998 г. прокуратура Красноярского края реабилитировала его и, назвав «первооткрывателем Норильского месторождения», хотя и запоздало, но восстановила справедливость.
г.Абакан
